– Сколько? – деловито спросил Алексей.
– Семь тысяч. – Татьяна Степановна была все так же сурова. – Это без сверхурочных. А если праздник какой, день рождения или, не дай бог, свадьба, тогда отдельная сумма и продуктами за вредность.
– Святое дело за свою вредность получать. – Алексей заложил ленинским жестом пальцы за жилет и выбросил вперед правую руку: – Согласен, голубушка. Прямо сейчас и начнем. Прошу на кухню, составим список продуктов для наполнения холодильника.
Мама приехала в девять утра и милостиво улыбнулась уходящему на работу Алексею. При виде синяка на моей скуле она чуть не лишилась дара речи, как рыба, разевала рот и махала рукой у меня перед лицом.
– Упала я, упала, – успокоила я маму. – С кресла свалилась. Леша в это время на работе был.
– … Я бы его убила, если б он вот так…
– Мам, ну какая от него может быть угроза? – Я безмятежно улыбнулась. – Он безобидный и тихий. Специальность не криминальная, его типография печатает акции для банков. И вообще, он очень начитанный и рассудительный молодой человек.
Мама смотрела на меня с легким недоумением, а я подумала, что немного заигралась с эпитетами. Теплые мамины пальцы погладили мой синяк. Я поцеловала мамину ладонь.
По пути на работу заехал Эдуард Арсенович, переменил на конструкции несколько баночек, подкрутил шарниры металлических спиц. Cиняк на доктора впечатления не произвел – Эдуард Арсенович посоветовал мне размазать на этом месте сырой пельмень. Затем он тонким стальным прутом стал тыкать в мышцы и, если я орала от боли, радостно кивал в мамину сторону.
– Прекрасно. Все живое. Значит, так, деточка, – «деточка» тоже относилось не ко мне, а к маме, – походим денька три в таком ассортименте, затем снимем все медикаментозные средства и посмотрим на результат. Хочу заметить: все заживает как на собаке. И это прекрасно. Я Настю в Европу повезу, на показы.
– Может, не надо? – заскулила я и, стащив со стола металлический прут, почесала им зудевшую под конструкцией ногу.
Доктор забрал у меня чесалку и погрозил пальцем:
– Я тебе дам «не надо». Это же какой сдвиг! Успех! Какие заказы, пациенты. Поедешь, Настенька. Проезд оплатит клиника.
– Ходить ей можно начинать? – вмешалась мама.
– Как же она пойдет? – всплеснул руками Эдуард Арсенович. – В ней еще три иглы сидят. Снимем, тогда пускай начинает. Но полегоньку, не спеша. Кофейком, Нина Валерьевна, побалуете бедного эскулапа?
Мама побежала на кухню. Врач принялся оглядывать стены:
– С большим вкусом квартирка обустроена. Картинки симпатичные. Дорого брали?
– Это Петров-Водкин, это Юон, вон та пестренькая – Лентулов, – сообщила я. – Большая часть эскизы, но подлинники. Сколько стоит – понятия не имею.
Эдуард Арсенович мелко кивал и продолжал осмотр.
Влюбленно глядя на доктора, мама внесла кофе. Они просидели у меня над душой еще полчаса, прежде чем решили поехать показаться своим рабочим коллективам.