Миха молча посмотрел на колышущееся пламя свечей. Выставленные в знак уважения к высокому гостю, они были откровенно лишними — светившие в шестиугольные окна «ночные солнца» давали достаточно света. Пройдёт двадцать местных лет, прежде чем они разойдутся, и Миха, которому недавно исполнилось четырнадцать, мог попросту не дожить до этого времени.
— Скажи, Навли! — продолжал после недолгой паузы. — Тебе в этой истории с разбойниками ничего не кажется странным? Откуда они вообще взялись? «Белая» банда в четыреста клинков, разъезжает на дорогих конях эльфийской породы, вооружена эльфийским оружием и таскает за собой эльфийский «парящий фургон». Явно побывала в переделке — много раненых…
— Пришли с полудня или с полночи, — усмехнулся Навли. — Кто-то их вытеснил, дело обычное. Вот тебе, орлиная немочь, и куча раненых. А что до «парящего фургона» и эльфийских коней… Думаешь, «кошкоглазых» никогда не грабили, не убивали? Случилось, и
Миха снова задумался. Банды и неприятельские войска всегда приходят со стороны Веха, а не с безопасных в военном отношении Енотовых гор. Что до «ЗвёздноРождённых», то их, действительно, иногда убивали — но воины на воздушных кораблях не знали ни сна, ни покоя, пока не находили убийцу. Во всех вехтарийских землях, не исключая осконский эгльрами, стояли запретные для смертных «башни-цветы», способные послужить и посадочными площадками.
— Послушай, Навли! — задумчиво произнёс Миха. — Только, ради Заступницы, пожалуйста, не смейся. Разбойники не могли придти из-за гор?
— Что? — возмутился воин-наставник. — Ты, орлиная немочь, ври, да не завирайся. Откуда у «кошкоглазых» взяться вооружённым людям? Человек на эльфийскую землю вступит, так они эту землю по камешку переберут и вон выкинут. А тут…
— В эльфийских землях бывали вооружённые люди, — серьёзно ответил Миха. — Бывали даже целые армии. Во время смуты в Высоком Закате на стороне принца Алальмэ сражались три тысячи наёмников-людей, обученных эльфийскому строю и вооружённых эльфийским оружием. А когда принц пропал без вести, эти три тысячи с боем прошли к Медвяньему морю. «ЗвёздноРождённые» их не преследовали, уважая сильных противников…
— Научил тебя премудрый Илома всякой глупости… — фыркнул воин-наставник.
Миха несколько раз хлопнул в ладоши.
— Говорят, в деревне есть двое ограбленных крестьян, — приказал он возникшему на пороге оруженосцу. — Пусть их найдут, и приведут того, кто назовётся старшим.
Поклонившись, оруженосец исчез, словно его и не было. Шесть нитей спустя два воина в кольчугах втолкнули в зал оборванного крестьянина. Увидев «блистательных» при мечах и пернатых беретах, увидев стол с расстеленной картой, над которой колыхалось пламя свечей, увидев высокие шестиугольные окна, некогда роскошные, а ныне выцветшие гобелены на стенах и чёрные пересекающиеся балки под потолком, мужик бухнулся на колени. Старшему из воинов пришлось приподнять его за шиворот, слегка встряхнув.
— Напавшие на тебя разбойники… — начал Миха.
Уже задавая вопрос, юный «тиис и кадерамиль» сообразил, что для неграмотного крестьянина карта левобережья окажется ещё большей эльфийской грамотой, чем для видавшего виды Навли.
— Как они выглядели? — спросил он, немного помолчав.
— Они, ваша милость… — несмело начал крестьянин. — Ехали мы с кумом Исати…
— Его милость не спрашивал, с кем и куда вы ехали! — Навли схватил крестьянина за воротник. — Его милость спрашивает, как выглядели разбойники. Понял, дурак! Как выглядели разбойники?..
— Так, ваша милость… — забормотал крестьянин. — Как мужики они выглядели, только бритые. Ни усов, ни бород, одна щетина пробивается…
— Оружие, доспехи? — продолжал задавать вопросы Миха.
— Так не было у них никаких доспехов, ваша милость, — отвечал крестьянин. — Оружие, да, оружие было. Один из них, маленький такой, схватил кума за горло, да как шваркнет о телегу. Меч выхватил, длинный, узкий… Белее белого засверкал, словно извёсткой покрытый. «Зарублю, — говорит, — как курицу зарежу…». Кум обмочился, да на землю так и лёг. Телега расшпилилась, горшки из неё и посыпались, прямо на кума…
— Какие горшки? — Навли снова тряхнул крестьянина за ворот. — Врёшь, мужик! Откуда у разбойников телега с горшками?