Оказалось, что замок-особнячок, окружённый помимо стены ещё и сухим рвом, давным-давно пуст. Часть крыши провалилась, явив изломанный скелет из почерневших стропил, окованные железными полосами ворота сорваны с петель. У закопченной давним пожаром стены выросли похожие на гигантский борщевик растения с огромными сине-зелёными цветами, напоминающими раскрытые пасти. В сарае на москвичей зашипели пауки с кулак величиной, питающиеся явно не мухами.
— Мда-а, Юрыч! — разочарованно протянул Володя. — Когда ты повернул, я честно признаться, обрадовался. Думал, вдруг здесь какая-нибудь контора, налоговая или МЧС… Ладно, пошли осмотримся!..
— Мальчики, лучше не надо! — взмолилась Анечка, хватая Володю за руку. — Вдруг опять кто-нибудь вылезет…
— Погоди, Анхен! — успокаивал подругу Володя. — Хочешь — смейся, а я всё ещё продолжаю надеяться на чудо. Вдруг что-нибудь найдётся — карты, старые папки с делами, обрывки газет… И, в любом случае, нам не помешает понять, где мы очутились…
Дом встретил москвичей пылью, застарелой сыростью, и скрипом досок под ногами. На верхних этажах обнаружилась анфилада комнат, залов и переходов. Стены покрывали резные деревянные панели вперемешку с истлевшей материей. Сработанная под непонятную старину, большей частью поломанная мебель, истлевшие тряпки, забранные проржавевшим переплётом окна…
Некогда в переплёт были вставлены разноцветные стёклышки — под ногами хрустели осколки. На дне шахты в основании башни лежало огромное колесо с плицами. Рядом виднелись проржавевшие остатки смутно что-то напоминающего механизма.
— Зря! — подвёл итог Володя примерно через час. — В самом деле, нечего было сюда лезть, одна пыль и мерзость. Пошли, Юрыч! Надо перекусить и подумать, что делать дальше…
Этот разговор состоялся в просторной полутёмной комнате, прежде явно служившей кабинетом. Со стен свисали лоскуты сгнившей ткани, использовавшиеся здесь в качестве обоев. Посередине стоял стол с высоким креслом в простенке между двумя окнами. Сквозь щели в ставнях лились солнечные лучи, в которых плясали мелкие пылинки.
Любопытная Анечка подошла к закрытому окну, дотронувшись до потемневшей от времени щеколды. Ставень и не думал поддаваться. Не сводивший с девушки влюблённых глаз Юра бросился на помощь, держа наготове извечное оружие шоферов всех времён и народов — монтировку.
— Ой! — отпрыгнув в сторону, Анечка брезгливо посмотрела на запачканную штанину. — Дурак! Юркин, знаешь, какой ты дурак!.. Ну, кто тебя просил лезть?
Потревоженный ставень, и без того державшийся на честном слове, полетел вниз, ударяясь о многочисленные уступы. Вместе со ставнем выскочил из паза и вытесанный из цельного дерева подоконник. Упав на пол, подняв клуб пыли, он только чудом не ударил девушку по ноге.
— Ань, ты извини… — сразу же стушевался Юра.
— Ага, извини, — почувствовав смущение молодого человека, Анечка воспрянула духом. — Тебе «извини», а мне теперь джинсы стирать…
— Да уж, Юрыч, — поддержал подругу Володя. — С тобой в разведку не ходи, всех чертей перепугаешь… Стоп, а это ещё что?
На месте вылетевшего подоконника в стене обнаружилась узкая ниша. Вынув завёрнутый в кусок ковра тяжёлый свёрток, Володя положил его на стол, подняв ещё больше пыли.
— Ну-с, как говорит наш шеф, взглянем! — произнёс он, разворачивая вылинявший ковёр. — Апчхи! Сколько же лет эта штука здесь пролежала? Ха, Анхен! Ты только посмотри: специально для тебя подарок…
На ладонь девушки легло ожерелье из прозрачных камней, заключённых в блестящую металлическую оправу. Посередине покачивалась роза размером с рублёвую монету, выточенная из цельного камня цвета морской волны.
— Ой, прелесть какая! — Анечка сразу же захотела примерить. — Сейчас бы зеркальце… Надь, у тебя нет? Хотя и в телефон можно…
Повертев в руках, Володя равнодушно отложил в сторону тонкий белоснежный жезл с навершием из переплетающихся спиралек. На стол легла завёрнутая в полотно толстая книга в тиснёном кожаном переплёте. На первом листе, на желтоватой бумаге, напоминающей скорее тонкую, тщательно выделанную кожу, крупно, мудрёной вязью с завитушками было выведено название. Под названием темнели ещё четыре строчки. В правом нижнем углу, рядом с крупной зелёной печатью имелись три печати поменьше и три явные размашистые подписи.
— Чёрт знает что, — заметил Володя, перелистывая мягкие страницы. — Слушай, Юрыч! Как думаешь, по-каковски это?