Вождь опустился на колени. Поднял взгляд, облизал губы, впервые не подчиняясь, а соблазняя.

— Возьми меня.

Как же он ненавидел чувствовать себя уязвимым, но сейчас мечтал оказаться на спине — в этой беззащитной позе. Но лучше сверху, накрывая любимую горячим телом.

— Меня не надо спасать, — хриплый от желания голос. — Если ты пришла за наслаждением, а все ведьмы приходят сюда за этим, то лучшего варианта тебе не найти.

Маир иронично вскинула бровь.

— Ты красивый. И наглый. А я люблю послушных.

«Проклятье! Неверный ход».

— Я послушный, — поспешил заверить Вождь. — Я стою перед тобой на коленях. 

Чародейка усмехнулась, и он продолжил:

— У меня умелый язык и нежные руки. Я знаю, как доставить женщине удовольствие.

Мог ли он подумать, что когда-нибудь будет стоять на коленях и страстно, с придыханием произносить столь унизительные слова? Но он произносил. И готов был унизиться ещё больше, лишь бы его мечта исполнилась.

Сердце взбесилось. Неужели… Да! С мягкой улыбкой любимая поманила его за собой. Чем дальше они углублялись в лес, тем плотнее стояли деревья, гуще сплетались кроны, и меньше света пробивалось сквозь кружево веток. Под ногами хрустела хвоя. Над головой шелестели листья. Кричали, хлопая крыльями, вороны. Маир шла, не оглядываясь. Волосы чародейки серебрились, как лунная дорожка на тёмной поверхности озера, и вели его в лесном сумраке. На краю оврага ведьма остановилась и взглянула на Вождя, словно спрашивая: «Не передумал?»

Передумал? Смешно. Он умирал от желания, едва соображал, где находится и как будет искать обратную дорогу. Подобрав юбку, Маир начала спускаться. Стены оврага были выстланы мхом: ноги скользили, и половину пути Вождь проделал, пересчитывая спиной камни и выступы. Наконец падение прекратилось. Каким-то образом ведьма оказалась внизу первой. Протянув руку, помогла ему встать.

Здесь, в лощине, окружённой высокими соснами, будто сгустилась ночь. Мох был мягким, как звериная шкура, и влажным, так что штаны — единственная его одежда — вымокли. Отличный повод от них избавиться. 

Будь его воля, он бы уже сжимал возлюбленную в объятиях, но мужчины в Болотах решать ничего не смели — приходилось терпеливо ждать указаний. Маир кивнула, и Вождь снял штаны. Ведьмы раздевались редко, и, похоже, любимая не собиралась радовать его красотой обнажённого тела. Но хотя бы прикоснуться к себе она позволит?

Прямо из воздуха, как это делали все ведьмы на его памяти, Маир извлекла пузырёк со знакомой ядовито-зелёной жидкостью.

— Не надо, — прошептал Вождь, чувствуя на языке фантомный вкус горького зелья. — Я могу без этого.

Он мог, и, проследив взглядом за дорожкой волос, спускающейся от пупка, Маир в этом убедилась. Даже под воздействием любовного напитка Вождь не был так отчаянно возбуждён, как сейчас. Предвкушение крупной дрожью разбегалось по телу.

— Ты красивый, — сказала Маир.

Комплименты Вождю говорили часто. В том числе и когда душили, наслаждаясь его агонией. Да и Маир смотрела на него не восхищённо, а оценивающе, как на вещь совершенной формы. Неважно. Главное, что для любимой он достаточно привлекателен и, если хорошо себя проявит, сможет рассчитывать на повторную благосклонность.