Эрос останавливается, наполовину сняв рубашку.

– Что-то не так?

Все. Я уже десять лет знаю этого парня, и мы вращаемся в одних кругах, но я видела его только на вечеринках, идеально одетым и сияющим. Его красота головокружительна, она настолько совершенна, что кажется нереальной.

Сейчас он выглядит не таким совершенным.

Но таким реальным. Невозможно удерживать стену, которую я мысленно выстроила вокруг образа Эроса, опасного плейбоя, когда он снимает рубашку и обнажает тело, которое словно высечено богами. Усталость, отразившаяся на его лице, лишь усиливает его привлекательность, и я чувствую, что мне нечем дышать.

Паника. Настоящая паника. Нет, это не влечение. Только не это. Не к нему.

– Ты раздеваешься.

Я вижу пластыри, которые кто-то (а может, это сделал сам Эрос) налепил ему на грудь. Парень одаривает меня очаровательной улыбкой, которая получается слегка натянутой.

– У меня сложилось впечатление, что ты бы хотела, чтобы я снял одежду.

– Точно нет, – выпаливаю я и ощущаю, как рушатся барьеры, которые я с таким трудом создавала.

– Все остальные хотят.

Как ни странно, его высокомерие меня успокаивает. Я делаю вдох, еще один и бросаю на него ироничный взгляд. Мы лишь шутим. Я умею это делать. Всю взрослую жизнь обменивалась остроумными оскорблениями с такими, как Эрос.

– Я должна тебе посочувствовать? Или ты хвастаешься? Выражайся яснее, пожалуйста, чтобы я могла отреагировать соответственно.

Он хохочет.

– Умно.

– Стараюсь. – Я хмурюсь. – Думала, у тебя ранена нога.

– Просто синяк. – Снова эта обаятельная улыбка. – Пытаешься и штаны с меня снять?

Если мне стало так неловко, когда он всего лишь снял рубашку, то точно не хочу, чтобы он лишился еще какого-то предмета одежды. Это может зажечь меня, и тогда, если не умру на месте от смущения, у Эроса появится оружие, которое можно использовать против меня.

– Конечно нет.

Он скидывает рубашку и резко выдыхает.