Глава 1

«Я помню первый день…»[1]

24 августа 1941

Андрей

Что произошло, Андрей так и не понял. Только что он стоял в Борисоглебском переулке у памятника Цветаевой, а вот он уже стоит на том же месте, только памятника нет, на улице заметно прохладнее и что-то вокруг не то. На музее отсутствовала табличка, дом выглядел гораздо хуже, а окна крест-накрест были заклеены полосками бумаги.

– Что же ты, сынок, ограбили тебя, что ли, стоишь в одном исподнем? На пьяницу не похож вроде.

Андрей растерянно посмотрел на спрашивавшую у него что-то женщину: «Почему в исподнем? – подумал он. – Брюки на месте, футболка тоже. Дурацкая, правда, но других чистых дома не оказалось, пришлось надеть эту».

– Что-то случилось? А где всё… – он обвел кругом рукой.

– Война, сынок, случилась, так то давно уже, третий месяц пошел. Тревога воздушная была, ночью поспать не дали, так то ночью. А сейчас – ничего не случилось.

– Я был в музее, вот, здесь, – Андрей показал на здание, – потом вышел, а памятник пропал…

– Какой музей, сынок, ты головой ударился, что ли? Нету в нашем доме никакого музея. И памятников тут никогда не было, я давно тут живу, с двадцать пятого года. Давай-ка я тебя к участковому нашему сведу, он разберется, а то что-то не то с тобой.

Андрей воспринимал происходящее несколько отстраненно, как будто это происходило не с ним. Голова шумела, в ушах звенело, слова женщины про войну и бомбежку прошли мимо его внимания, он почти безвольно шел за ней, не обращая особого внимания на окружающее.

Провожатая завела Андрея через дверь с табличкой. Глаз зацепился за фрагменты надписи «НКВД… уполномоч… милиции…». Женщина постучала в дверь, оттуда донеслось «Входите» и она завела Андрея в комнату.

Прямо напротив двери со стены на входящего смотрел портрет Сталина. Андрей на мгновение остановился, глядя на портрет, но женщина потянула его за руку:

– Проходи, не стой, – и тут же, не останавливаясь, обратилась к сидевшему под портретом милиционеру в темно-синем кителе: