Путешествия стали для Кейт настоящим увлечением. Она начала разрабатывать предстоящие поездки всей семьей, как только они вернулись из Копенгагена — это был их первый уик-энд, проведенный вне дома. В следующий уик-энд они отправятся в Париж.
— Спасибо, — сказала Джулия, стряхивая воду с зонтика. Она вернула Кейт ключи, загадочно улыбаясь.
Кейт добирается до угла, поворачивает на рю де Сен, ее уже не видно с рю Жакоб никому, кто мог бы за ней следить, и только теперь позволяет себе расслабиться, остановиться и перевести дух — она даже не заметила, что задерживала дыхание, — а потом еще глубже погрузиться в собственные раздумья, в свалившиеся на нее сложности. И впасть в панику.
Они уже год прожили в Париже, незаметные, не привлекающие внимания, ничем не выделяющиеся, не вызывающие подозрений. Так что должны считаться «чистыми».
Тогда почему эта женщина оказалась здесь? И именно сейчас?
Возникшее с утра беспокойство заставляет Кейт остановиться под аркой, между двумя огромными деревянными дверьми. Одна из них со скрипом отворяется под натиском маленькой дряхлой женщины в безукоризненном костюмчике из букле и с палочкой в руке. Она смотрит на Кейт гордо и вызывающе — такой взгляд, кажется, свойствен одним только французским старухам — видимо, они его и изобрели.
— Bonjour![17] — внезапно вопит эта старая стерва, и Кейт чуть не падает в обморок.
— Bonjour, — отвечает Кейт и смотрит за спину этой старухи, в освещенный солнцем двор в конце темного арочного прохода, стены которого утыканы почтовыми ящиками и электрическими распределительными щитами; здесь полно мусорных баков, отовсюду торчат какие-то провода и стоят пристегнутые цепями велосипеды. В ее собственном доме имеется точно такой же проход; в Париже их тысячи. Все словно соревнуются за звание «лучшее место для убийства».
Кейт шагает дальше, погрузившись в раздумья. Потом опять останавливается у огромных витрин художественного салона. Современная фотография. Наблюдает в стекле за отражениями проходящих мимо людей, это в основном женщины, одетые подобно ей самой, редкие мужчины составляют им вполне подходящую пару. А еще стайка немецких туристов в сандалиях и носках, трио юных американцев со своими рюкзаками и татуировками.
Один мужчина идет по ее стороне тротуара, идет слишком медленно, на нем скверно сидящий костюм и неподходящие ботинки — на резиновых подошвах, с высокой шнуровкой, чересчур обычные, грубые и неуклюжие. Она наблюдает, как он проходит мимо, удаляясь по улице, потом исчезает из виду.
Кейт продолжает стоять у витрины, но теперь смотрит сквозь стекло внутрь салона, уже не на отражения. В больших, полных воздуха помещениях, переходящих одно в другое, толпятся с полдюжины посетителей. Входная дверь распахнута настежь и придерживается вбитым под нее клином, пропуская внутрь свежий осенний ветерок. Здесь достаточно шумно, чтобы никто не мог подслушать телефонный разговор Кейт.
— Bonjour! — говорит она шикарно одетой девице у прилавка — абсолютно идентичной другим таким же юным и прелестным созданиям, как бы взаимозаменяемой с теми, что сидят за кассой или стоят у стендов, установленных здесь с целью привлекать денежных людей, всегда болтающихся по улицам центральных arrondisements[18] Парижа.
— Bonjour, madame.
Кейт видит, что молодая женщина смотрит на нее оценивающе, определяет на глаз стоимость туфель, сумочки, украшений и качество прически, одним взглядом устанавливая социальный статус Кейт. Если эти парижские продавщицы и умеют что-то делать, так это быстро угадать, кто может стать реальным покупателем, а кто просто зашел поглазеть или в лучшем случае уйдет отсюда с самым дешевым товаром. Кейт понимает, что благополучно прошла тест.
Она оглядывается по сторонам, осматривает крупноформатные, увеличенные фото в первой комнате — это наполовину абстрактные пейзажи: застывшие в строгом порядке борозды вспаханных полей, повторяющие друг друга фасады модернистских офисных зданий, расходящиеся по воде круги в разнообразных прудах. Они могут быть в любой точке мира, такие пейзажи.
Она покорно и терпеливо осматривает каждое фото, прежде чем тронуться дальше, в следующую комнату, заполненную берегами. Здесь торчит молодая пара, они громко болтают по-испански с мадридским акцентом.
Кейт достает телефон.
Она все же ухитрилась притвориться перед собой, что больше никогда в жизни не увидится с этой женщиной. Правда, до конца она в этом не убеждена. В сущности, Кейт всегда знала — в глубине души, — что это совсем не так, и она наверняка снова с ней увидится, так же как это случилось сегодня.
Может, до них добралось прошлое Декстера?