— В этом районе?

Кейт невольно смотрит туда, где находится их квартира, всего в нескольких кварталах отсюда.

— Да, недалеко, — отвечает она.

— А остальную часть года?

— Лето мы проводим в Италии. Снимаем там виллу.

— В Италии? Как здорово! В какой ее части?

— В южной.

— Побережье Амальфи?

— Да, в тех местах. — Кейт не вдается в подробности. — А ты? Ты-то где теперь живешь?

— Ох… — Она чуть пожимает плечами. — Так окончательно нигде и не устроилась. То там, то здесь.

Она улыбается. Скорее даже самодовольно ухмыляется.

— И что же, — Кейт машет рукой в сторону маленькой улочки, которая отнюдь не Елисейские Поля и не бульвар Сен-Жермен, — что привело тебя в этот уголок Парижа?

— Шопинг. — Женщина приподнимает небольшую сумку, и Кейт видит на ее пальце кольцо со скромным бриллиантом — такое дарят невесте при помолвке, — но вовсе не прежнее золотое обручальное. Исчезновение обручального кольца должно что-то означать. Но появление колечка с бриллиантом озадачивает.

Если существует на белом свете нечто, чем эта женщина всегда искренне наслаждалась, так это и впрямь шопинг, причем такой, как на рю Жакоб: антиквариат, ткани, мебель. Роскошные альбомы по антиквариату, тканям, мебели. Правда, раньше Кейт казалось, что это всего лишь показуха.

Нельзя понять, когда эта женщина не притворяется, если такое вообще возможно.

— Ну да, конечно, — говорит Кейт.

Они смотрят друг на друга, и улыбки словно приклеены к их губам.

— Послушай, мне бы очень хотелось с тобой пообщаться. Декстер здесь, в городе?

Кейт кивает.

— Может, встретимся вечером, выпьем вместе? Или поужинаем?