В общем, бутылка апероля медленно, но верно, опустошалась, а разговор смещался в целом в сторону города.

— Хотела бы я жить в Старом Городе, — вздохнула рыжая. — Но квартиру дали мне в Новом, вот так ирония.

— А ты когда–нибудь видела «внутрянку»? Жить в ней удовольствие не для всех, прямо скажу.

— Ты в ней жил, чтобы так говорить? — нахохлилась собеседница.

— Живу, почему же.

— И сколько?

Эрнест взглянул на часы. Час ночи.

— Целых двенадцать часов. Почти целая жизнь.

Двойной взрыв смеха. Дать подкурить в дымину пьяному мужику, подошедшему за огоньком. Спокойно, с улыбкой выслушать его искренние и удивительно чистые комплименты Агнетт. Отсалютовать рюмкой, улыбнуться, выпить.

— Ты напрягся, — сощурилась рыжая.

— Инстинкты, что поделать.

Вздох.

— Ты не думал, что поймал ПТСР?

— Отчего же, думал. Стараюсь контролировать себя. И судя по тому, что это замечаешь только ты (а ты весьма внимательная девушка, этого не отнять) — это у меня выходит.

— Надо тебя будет регулярно напаивать. Пьяным ты перестаешь говорить этими своими рублеными фразочками, и сильнее похож на нормального человека.

— Это мне говорит социальный антрополог?

— Эй, я могу и обидеться!

— А я думал, совершишь камлание над синими камнями, и у меня отвалится что–нибудь.

— О, смотрю, ты заметил местную особенность?

— Не понял.