— Куда? — Заступил Бровскому дорогу дюжий боец, упакованный как на войну.

— Пропусти, — послышался голос Фомина, уже успевшего вернуться.

— Где потерпевшая? — Поинтересовался капитан, едва оказался во дворе.

— В доме. С ней наш психолог работает.

— Н-да. Понахватались разного дерьма из-за бугра, — хмыкнул капитан, и направился в дом.

Ох итить твою через коромысло. Мужа ее Боровский помнил хорошо. Просто на память никогда не жаловался. Ну и, если хотите, это у него профессиональное. Так вот, тот в сравнении с этой эффектной блондинкой, чистой воды замухрышка, что по стати, что по внешности. Эта же… Н-да. Даже несмотря на душевное расстройство, зареванный вид и нездоровую бледность… Королева, да и только.

— Извините, мне необходимо переговорить с потерпевшей.

— Хорошо, — пересаживаясь на кровать, согласилась психолог, стройная и весьма миловидная брюнетка.

— С глазу на глаз.

— Но-о…

— Оставьте нас, — Боровский окинул психолога твердым и нетерпящим возражений взглядом, после чего перевел его на майора. — Или так, или колупайтесь в своем дерьме сами.

— Виктория Ивановна, давайте дадим им пообщаться, — в который уже раз пошел на попятную майор.

— Как вас зовут? — Оставшись наедине, поинтересовался капитан.

— Алла Сергеевна, — шмыгнув носом, и утирая глаза изрядно промокшим платком, ответила она.

— Итак, Алла Сергеевна, слушайте меня внимательно. Я не знаю, что вам тут успели наговорить и наобещать все эти люди. Но я хочу сказать следующее. Только мы вдвоем, вы и я, можем спасти ваших детей. Потому что для нас это по настоящему важно. С вами понятно. Что до меня. Если я их не найду живыми и невредимыми, то отправлюсь прямиком на нары. А мне туда страсть как не хочется. У остальных никакой заинтересованности нет. Просто работа. Вы меня понимаете?

— Да, понимаю.

Во-от. Решительный такой кивок, и блеск в глазах. Значит сумел до нее достучаться. Ладно. Теперь работать.

— Давайте все в мельчайших подробностях. И еще. Что бы я у вас ни спросил, не удивляйтесь, и не смотрите на меня, как на дурака. Отнеситесь к вопросу со всей серьезностью, и постарайтесь припомнить все в мельчайших подробностях, возвращаясь обратно и переживая это вновь.

На разговор с женщиной он потратил целых двадцать минут. Причем некоторые его вопросы и впрямь звучали совершенно странно. А многие так и вовсе повторялись в различных вариациях. Впрочем, подчас они звучали совершенно иначе, и на первый взгляд повторение было незаметно.

— Значит, они друг друга больше никак не называли? — Поинтересовался Боровский напоследок.