Ну любил он оружие. И то, как он обвешался им при введении усиления, вызывало улыбки у окружающих. Автомат, пара пистолетов, запасные магазины. Разве только не в бронежилете и каске. Но ему было плевать. С одной стороны, ни с чем несравнимое чувство вооруженного человека. С другой, расстрелянный днем патруль. И вот теперь, как оказалось, все в кассу.

Очередная двойка. Одна из пуль дала рикошет в непосредственной близости, и бандит буквально сжался в комок. Боровский так его и пристрелил, вогнав две пули ему между лопаток. Дистанция меньше полутора десятков метров. Для него все одно, что стрелять в упор.

— Это мой город! — Зло выплюнул подполковник.

— Петрович, ты что ли?

Боровский резко вскинул руки сжимающие пистолет, в поиске окликнувшего его. Что и говорить, он сейчас на взводе. И это еще слабо сказано. Он и сам не понял, как умудрился не нажать на спуск. Надо же, еще и голос узнал.

— Рязанцев, ты? — Спросил полицейский.

— Я. Кто же еще, — отозвался с балкона второго этажа завсегдатай отделовского КПЗ.

А, ну да. Он же в этом доме живет. Надо же, трезвый. Признаться, когда вчера днем повстречал его рядом с расстрелянным патрулем, думал тот сорвется с нарезки. Но ничего. Как стеклышко. Запойные они такие. Год могут не притрагиваться к алкоголю, но стоит споткнуться о пробку, как тут же уходят в глубокое пике. Так что, если бы Рязанцев усугубил, то уже не мог бы сказать и «му».

— Петрович, а что это в городе творится? — Послышалось со второго этажа.

— Хреново в городе, Виталик. Все за то, что террористы здесь бойню устроили. Не спрашивай ни о чем. Сам не знаю, — потирая разболевшееся колено, ответил подполковник.

Вот же гадство! Нет. Наколенники, это пожалуй было бы перебором даже для него. Но вот не помешали бы. Пока в горячке, так ничего не почувствовал, а теперь придется хромать.

Вместо очередного вопроса, и вообще каких-либо слов, Рязанцев быстро перелез через открытое окно балкона. Словно обезьяна спустился на уровень балкона первого этажа. Встал на трубу бельевой веревки, и спрыгнул на зеленый газон. Потом подошел к убитому и деловито обыскав его, нагрузился запасными магазинами, взял автомат, проверил рожок, и направился к другому бандиту, валявшемуся у «Нивы».

— Я дурею с тебя, Петрович. Ну чисто камикадзе. Стреляешь ты на загляденье, но кто же так воюет, йедрит ангидрид, — недовольно качая головой, выдал бывший морпех.

— Ты что делаешь, Виалик? — Удивился Боровский, перезаряжая пистолет.

— Не видишь?

Обыскивая второй труп, вопросом на вопрос ответил Рязанцев. Но потом все же добавил.

— Вооружаюсь. Тут такая кутерьма, как бы хозяйства не лишили.

Презрительно встряхнул перед глазами заляпанную кровью разгрузку. Потом вздохнул, и напялил поверх старого, но чистого камуфляжа. Рассовал взятые с первого магазины, и подобрал второй автомат. Нечего разбрасываться оружием.

— А как же насчет того, что ты не офицер, а алкоголик? — Не удержался от вопроса Боровский.

— А так. Алкоголиков нынче в России хватает, а вот с офицерами походу напряженка. Так и быть, подсоблю малость, а там можно будет и обмыть это дело. Потом. Когда с этими посчитаемся. Вот поверь моему слову, жарким ветерком с Ближнего Востока подуло. И будь я проклят, если из-за их спин не торчат всем хорошо известные ушки.