Я бросилась к взводному.
Тревога номер один. Натянуть шлемы, разобрать вытряхнутые из карманов и снятые с поясов убитых и раненых боеприпасы. Теперь мы знаем, за что бьемся.
И будем биться до конца. На этот раз - с надеждой, что не до своего.
Но когда с озерных берегов хлынула болотная зелень, мысли вышибло, как воздух из легких - от удара звуковой волны.
Визг летел впереди хаотично плещущей крыльями стаи, усиленный пещерным эхом, и бил не хуже пуль. Я бросилась в сторону, за широкий стенной выступ. О чем ты думал, Рой?! Что мы можем сделать - с этим?!
У солдат подламывались колени, разрывались уши, но мы стояли, заслоняя спинами жен, сестер и подруг, своих детей и чужих. Затявкали "матери", подпрыгивая в трясущихся руках, выписывая дикие траектории, но все равно попадая - потому что нельзя было не попасть.
Черная волна врезалась в непрочный заслон, разметала солдат по стенам, подминая под себя, затаптывая и разрывая когтями, и понеслась дальше, мимо госпиталя, мимо гражданских. Пошатываясь и спотыкаясь, я бросилась следом. "Мать" тяжело оттягивала разом ослабевшие руки, и двигаться по прямой стало вдруг непосильной задачей.
Но я успела - броситься наперерез завернувшим к госпиталю тварям, выпустить полдесятка зарядов, отгоняя их от растерянно вскинувшихся врачей. Услышать, как матерится в полный голос Тео, в шоке застывший у меня за спиной, как яростно что-то кричит мне Тайл, отшвыривая прикладом одного т"хора от упавшей Атки и хватая за шиворот Римса, с трофейной "матерью" бросившегося на второго.
Больше я не успела ничего - меня подхватило и поволокло новой волной. Чьи-то челюсти вцепились в локоть, и коридоры слились в один черный летящий тоннель.
Но кто-то из тех, что остались позади, еще помнил, как надлежит хоронить зверя - так, чтобы он уже никогда не смог выйти наружу. Далеко позади глухо хлопнуло - три или четыре раза. Снова вздрогнули стены, и рухнули на землю небеса.
Последнее, что я услышала в этой жизни - грохот приближающегося обвала и свист камня, летящего в мою голову.
Глава двадцать седьмая
Глаза не открывались, как будто их зашили. Кожу стянуло.
Я неуверенно протянула руку и стерла корку запекшейся крови. Стерла?... Я приоткрыла один глаз и поискала шлем.
Вот он, родной, проглядывает за пляшущими перед глазами темными кругами. Расколот пополам, как орех, лицевой щиток мутный от трещин.
Я приподнялась на локтях, и сразу же пожалела об этом, мгновенно ощутив полный букет явно не легкого сотрясения мозга.
Знакомый камень лежал в двух ладонях правее, и я невольно порадовалась за отечественную оборонную промышленность. Все, кроме тяжелого десантного шлема повышенной прочности, раскололо бы вместе с головой.