— Спасибо, — шепнула она очень тихо. Потом вновь опустилась в кресло и посмотрела на Артена. — Пойдешь к отцу?

— С ним и останусь, — кивнул парень. — Иначе он к операционной вместе с палатой приедет.

Грант фыркнул, открывая для Миранды дверь. Затем повернулся ко мне:

— Я зайду минут через двадцать и пойдем, ладно?

Вот, собственно, и кульминация моего путешествия.

Несмотря на отсутствие выбора, хотелось верить, что я все же хороший человек. И действительно помогаю славной девочке Миранде, которая не виновата в том, что ее отец когда-то встретил на своем пути меня и обвинил в попытке похищения его сына.

Отчасти я понимала его, наверное, именно поэтому выбрала отряд в качестве работы. Но злость хоть и утихла, все равно не отступала, и я с удивлением изучала в себе новую, сильную эмоцию. Я редко злилась на кого-то, в основном недолго. Лишь могла выразить разочарование и перестать иметь дело с этой личностью. Но сейчас я готова была ударить Брэнда, причем со всей силы. Это и пугало, и радовало одновременно.

Я дождалась Гранта, потом переоделась в больничную накидку и села в точно такое же кресло, в котором возили Миранду.

— Зачем оно? Я могу дойти сама, — сказала я.

— Просто на всякий случай. Таков порядок. Вдруг ты по дороге споткнешься и упадешь?

Пожав плечами, я села. Кресло так кресло, у меня нет предубеждения против подобного способа перемещения.

— Не обижайся на Брэнда, — попросил Грант, когда мы ехали в лифте. — У каждого свой способ справиться с пережитым. У него в голове засело убеждение, что своих женщин он должен защищать. Сын — мужчина, ему нужен только толчок и первичная опека. А женщины слабые, их нужно оберегать. Жену он не уберег, теперь под вопросом жизнь дочери. Вот он и срывается на тебе. Артен особенно не дает поводов, на меня не может срываться, а на работу он две недели уже не выходит, оставил все на помощников. Ты — единственная кандидатура.

— Я не обижаюсь, — сказала я, сама не зная, правда ли это. — Давай просто покончим уже с этой операцией. Нервные клетки не восстанавливаются.

— В данный момент нервные клетки Брэнда как раз заняты восстановлением. Если бы он продолжил на всех орать, получил бы укол мощного транквилизатора в ягодичную мышцу. Я так хотел это сделать, ты бы знала.

Я хихикнула, представив выражение лица Брэнда, если б он получил такой подарок.

А потом несколько каскадов автоматических дверей разъехались, впуская нас в операционную. Я всего два раза видела операционную и, к счастью, оба раза была там не пациенткой.

Зал был огромный и темный, лишь операционные столы были подсвечены яркими лампами на гибких основаниях. Два огромных робота стояли выключенными.

— Я буду вон там, — Грант указал на небольшую комнату над дверями: там через огромное стекло, наверное, было видно всю операционную, — управлять машинами. Хотя на самом деле я буду лишь контролировать их. Техника идеальная.

Миранда уже лежала на втором столе под наркозом. К ней были прикреплены датчики, какие-то трубки. Я с помощью Гранта забралась на соседний стол, стараясь особенно не осматриваться. Врач приложил к моему лицу небольшую маску, и в нос ударил странный сладковатый запах, схожий с тем, что я чувствовала в рекреационной камере.

Вспыхнула паника: что, если я не отключусь, а только перестану двигаться? Я заставила себя лежать спокойно, надеясь, что Грант Тетта не такой садист. И уже через пару секунд почувствовала, что веки тяжелеют, глаза закрываются. В последний раз я взглянула на свет ламп и совершенно некстати подумала, что, если Брэнд мне соврал, этот ослепляющий белый свет — последнее, что я вижу.