Зоя смотрит с тревогой, Пашка тоже. Да, конечно, переживали они, лизались снова, так утони — и не заметят. А утром всплыву в соседней деревне, под кваканье лягушек и пенье птиц.

— Плавала, течение унесло.

— Да, кстати, тут небезопасное место, мужики здоровые тонули и не раз, тем летом дядя Макар пропал, искали три дня, нашли в семидесяти километрах вниз по течению.

Пашка говорит это так, между прочим, как прогноз погоды рассказывает. А раньше он не мог все это поведать? Чтоб я и не смела соваться в воду.

— Ой, Паш, не пугай так, дядя Макар был пьян, бог прибрал бедолагу. Он, как жену схоронил по зиме, все заливал горе.

Вот бы и меня прибрал, если бы не бородатый сосед, который целуется так, что ноги отнимаются. А я еще грубила и обозвала обидно. Неудобно вышло.

— Да, спасибо, Паша, что предупредил.

Чувствую, как меня все еще колотит изнутри, надо успокоиться, а не могу. С третьего раза застегиваю на платье пуговицы.

— Маш, ты чего?

— Морозит что-то, как бы не простыть.

— Да, так бывает, у нас недавно в конюшне кобыла одна чуть копыта не откинула, а всего лишь перегрелась.

— Паша, прекрати! — говорим с Зойкой громко и хором, что-то уже не хочется слушать истории, как кто-то когда-то откинул копыта.

— Надо выпить, есть самогон.

Солнце давно село, яркая луна освещала берег, Пашка разжег костер, достал из рюкзака бутылку с прозрачной жидкостью, один складной стаканчик и три яблока.

Спиртное я пила, но вот самогон еще не приходилось дегустировать.

— Давай уже наливай, девочку колотит всю.

Это, наверное, стресс, все из-за него, после случившегося накрыла паника, в голове мысли накатывались одна на другую: а что было бы, если бы я утонула?

Страшно представить.

Губы горели огнем, залпом выпила сразу полстакана, дыхание перехватило, закашлялась, зажала рот ладонью, из глаз брызнули слезы, а через несколько секунд тепло растеклось по всему телу.

Вот это я понимаю — антидепрессант. Никакое мартини или самое дорогое дрянное шампанское не сравнится, да что там, виски отдыхает.