Точно тем-то отравил меня, еще не хватало начать блевать. Прошлась по комнате, дернула дверь — заперта, распахнула шторы. За грязными стеклами окна видны лишь деревья, начинающие желтеть листья. Пластиковое окно оказалось без ручки. Открыть и позвать на помощь не было никакой возможности.

Так, Маша, думай, тебе голова дана не для прически, но мозгов осталось точно мало, иначе трезво рассуждающая девушка не стала бы устраивать истерику из-за слов Константинова и не убежала бы, как придурочная истеричка.

И не оказалась бы сейчас в этом дерьме.

Снова подхожу к двери, прислушиваюсь, слышен голос, не знаю, хорошо это или плохо. Меня никогда не похищали, я не представляю, как вести себя в такой ситуации.

А что если похитителям нужны деньги? Да, точно деньги, иначе зачем красть дочь олигарха? И они начнут высылать отцу по моему пальцу в час?

Нет, нет, это бред.

Не будет же Виктор, тот самый Виктор, с которым мы так мило общались, и я дала ему телефон Веры, бывший военный, отец маленькой дочки, отрезать мне пальцы.

Или может?

Нервно тру шею и замечаю, что на мне нет кулона, того самого, о котором говорила Серафима, да, там бриллиант и очень большой, и стоит он бешеных денег. Но это подарок отца на двадцатилетие, скромные вещи он не дарит никогда.

Так, значит, кулона нет, телефона моего, естественно, тоже, и что будет дальше — неизвестно. И зачем я только убежала? Ведь я высокоорганизованная личность, мне чужды эмоционально-гормональные всплески. Так и было до встречи с бородатым дровосеком в небольшой деревушке.

Хочется плакать.

Шум за дверью становится сильнее, шаги, сердце грохочет в груди, отхожу в сторону, вжимаясь в стену.

Когда в комнату входит мужчина, не знаю, как себя вести. Становится уже не страшно, а мерзко и противно, что я доверяла человеку, который способен предать.

— Проснулась?

— Зачем я здесь?

— Не догадалась? Я считал вас, Мария, умной девушкой.

— Папа вас за это не погладит по голове, вы ведь знаете.

Виктор смотрит в упор, сейчас он совсем другой, хищный, холодный взгляд, плотно сомкнутые губы, бледные скулы. Но в нем столько уверенности и наглости, что можно позавидовать.

— Не погладит, но денег даст много.

— Так все это из-за денег? Господи, как все оказывается просто.