— На перрон никого постороннего не пустят. Я договорился. Из вагона выходи строго по моему сигналу.

— Какому?

— Услышишь, — коротко ответил Бессараб и отключился.

Дима Блинников неплохо знал этого человека. Когда-то давно он служил под руководством Николая Васильевича Егорова, прозванного Гоголем. Воевал с ним в Югославии и прошел еще несколько горячих точек. Закалил характер и нарастил толстый слой брони. Из разговоров командиров Крепс знал, что Бес мальчишкой ушел в армию, добровольно заявившись в военкомат.

— Там какая-то любовь всей жизни, — морщился Гоголь. — Кто-то что-то недопонял. А мне пацана жалко стало. Сам под пули лез…

Теперь же Иван Григорьевич владел заводом в родном городе, но почти каждый год приглашал Гоголя, а с ним и Кирсанова к себе на рыбалку. А где генералы, там и охрана…

«Дача у него прямо у реки, — глубокомысленно вздохнул Блинников. — Отличная дача, кстати. Выстроенная по уму. С охраной и постоянной прислугой. — Туда бы определить Юлю с сыном, а самому разобраться с ее муженьком, чтобы близко к ней не подходил. Если сбежала, значит, обижал он ее. Нужно уточнить», — отметил про себя Крепс и тут же прислушался.

— Воронеж! Ребята! Воронеж! — заорала дурниной проводница и, заглянув в соседнее купе, пробормотала еле слышно. — Там патруль ходит, ребятушки. Сейчас и к нам зайдет. Девчонки из соседнего вагона звонили. Вы бы вышли на перрон, а? Потом опять войдете…

— Спасибо, мать, — сипло пробурчал тот, что постарше. Лысый и толстый Марат. — Сейчас, не беспокойся. И ты тоже с нами выходи, лады? — подмигнул он заговорщицки проводнице, здоровой грудастой тетке с густо накрашенными тенями.

Она кивнула и заспешила обратно в тамбур.

— Воронеж! Воронеж! — снова закричала истошно.

— Удрал — не догонишь, — хмыкнул Маратка и, лениво переваливаясь с ноги на ногу, поплелся к выходу.

— Документы, — попросил, входя в вагон, парень в полицейской форме. — Предъявите, пожалуйста…

— А на каком основании? — встрепенулся Марат. — Мы выходим уже. Сейчас из-за тебя, лейтенант, свою станцию пропустим.

— Чтоб я тебя тут больше не видел, — угрожающе заметил старлей. — Понял?

— Так выходим, выходим, — запричитал Марат из тамбура, а спустившись вниз, сунул в ладонь проводнице мятый косарик.

— Девка наша где-то неподалеку прячется. Как на место вернется, позвони мне. Мы сейчас в плацкарт билеты купим…

— Конечно, конечно, — запричитала тетка, и форменная пилотка пришла в движение. — Я сама заметила. В Рязани в купе машинка и шаль еще оставались, — доложила проводница шепотом. — А потом заглянула, уже кто-то забрал.

Она тяжело вздохнула, вспоминая, что положила взгляд на пеструю тряпку, еще когда пассажирка с ребенком шли по перрону.

«Вот же дура, — хмыкнула проводница, ругая себя, что не забрала сразу. — Такая вещь дорогая! Дочке бы сгодилась. А машинка — внуку…»