— Да, — грустно кивнул тот и покосился на флягу, но та была совсем пуста.
— Дай догадаюсь, — заметил я. — Если мы профукаем работу, то неустойку платить именно нам, да?
— Да…
— А если выполним работу, нам ещё надо будет что-то оплатить Фабило?
— Да…
— А залог, который упоминался в договоре на передачу контракта — это наш дирижабль? — подвёл я итог всей серии блестящих догадок.
— Да…
Я боялся и ждал этого ответа.
— Ну всё, нам конец… — я развёл руками, а Рубари активно и виновато закивал.
Вот только заднюю было давать поздновато… И возмущаться обманом тоже было поздно: кто мы, а кто на этой скале Фабило? Мне кажется, что любой поймёт, на чьей стороне в данной ситуации будет местное кривосудие (отнюдь не на нашей). Оставалось только выпрыгнуть из кожи вон, но выполнить заказ, не подставив самих себя, Нанну и Тараки…
Я огляделся и понял, что мы с Рубари начинаем привлекать внимание прохожих, после чего махнул рукой и двинулся дальше. Несмотря на выданные нам документы, любая глубокая проверка их подлинности установит, что мы неблагонадёжные мошенники — и совсем не те, за кого себя выдаём. В лучшем случае, тогда нас выкинут со скалы (вместе с дирижаблем), а в худшем — вполне гуманно казнят (отобрав дирижабль). К этому времени я, конечно, подстраховался, привязываясь на всех скалах, где нам довелось побывать, но и там я тоже, надо сказать, оставался бы нелегалом…
В этом мире остро не хватало поговорки про медленные божьи мельницы. Вроде как тебя никто не преследовал, вроде бы и документы не спрашивали на каждом шагу. Можно было прожить с временной бумажкой и сотню лет… Но рано или поздно то, что ты человек без личности и папира, вскроется — и вот тогда ты сполна получишь то, от чего долго бегал.
Так что внимания я лишний раз старался не привлекать — и вообще на скалу выбирался по исключительным поводам. За лето я отпустил бороду и стриг её под эспаньолку, а волосы тоже отрастил и стянул в хвост. Хвост, правда, пока что выходил куцым, как у зайца, но это как раз проблема временная — вообще при хорошем питании волосы имеют свойство быстро расти.
Скала, где мы находились, называлась Саливари. Впрочем, мне было глубоко наплевать на её название. Она могла называться хоть Куличками, хоть Тридесятой — я всё равно не собирался на ней долго жить. И если бы не отсутствие папира и какое-никакое заступничество Фабило, я бы уже летел отсюда на всех парах, потому что делать здесь было абсолютно нечего…
У Саливари была странная судьба. Когда-то через неё проходили караваны дирижаблей, уходя на север, и городок на скале активно рос, как большой торговый центр. Однако около двух веков назад группа поселенцев начала обживать неподалёку неудобное, но весьма просторное плато Тиаран. За десять лет стены плато были скошены так, что туда перестали наведываться чудовища, а большое количество земли обеспечило просто взрывной рост поселения. И сто лет назад Саливари оказался на обочине истории, торговых путей и производства…
В городе имелась маленькая типография, городской архив, публичная библиотека, два храма, училище пневматиков, алхимический цех, больница, техническое училище для ремесленников и небольшие сельскохозяйственные угодья. Казалось бы — ну чем зарабатывать-то? Но… Саливари не умер окончательно, и порт, и частные его причалы всегда были полны дирижаблей.
Я на эти дирижабли каждый день любовался. Видок у всех был настолько сомнителен, что будь я стражником, то сразу похватал бы все команды и устроил бы допрос с пристрастием: кто такие, откуда будут, что перевозят… В кого ни ткни — все уголовные типы, самой невинной забавой которых была злостная контрабанда. Но стража Саливари старательно отводила глаза и от дирижаблей, и от членов их экипажей, и от всех мутных личностей, что с ними работали. Потому что если бы не они — жизнь на Саливари стала бы невыносимо скучной, бедной и печальной…
Город выжил, став перевалочным пунктом для всевозможной контрабанды. И пока «белые и пушистые» торговцы останавливались в процветающем Тиаране, чтобы отдохнуть, пополнить припасы и распродать товар — контрабандисты находили приют в Саливари при полном попустительстве властей, стражи, служителей храма и добропорядочных граждан города (конечно, если тут таковые ещё остались).
Однако у большинства контрабандистов всё-таки был папир, а вот у меня и Рубари — нет. Так что привлекать лишний раз к себе внимание я не собирался. Да и Фабило советовал нам то же самое, а он был тот ещё жук — и понимал, о чём говорит. Мы шли по запруженной людьми улице в сторону центра города, где и обитал наш покровитель. И с каждым шагом мне становилось всё неуютнее и неуютнее, потому что вокруг было всё больше стражи — и больше прилично одетых людей, среди которых я чувствовал себя белой вороной.
Особнячок Фабило располагался в уютном тихом переулке, куда редко заглядывали чужие. Стены домов здесь поросли вьюном, под окнами в красивых вазонах росли всевозможные цветы — и только одинокий газетный лист, метавшийся между стен под порывами ветра, портил создающуюся идиллию. Мы с Рубари подошли к нужной двери и постучали, переминаясь с ноги на ногу. Несколько секунд ничего не происходило, а потом изнутри раздались шаркающие шаги, и дверь отворилась, пропуская нас внутрь. Открыла нам домработница Фабило — старушка, выполнявшая функции домохозяйки.