Вот только беда была в том, что мы, как и твари, не знали пути. Без опытного десятника мы впотьмах метались по коридорам, из-за чего пару раз сталкивались с тварями, и очень скоро нас осталось всего двое — я и десятый. Мы шли, проверяя теперь каждый закуток, но совсем не понимая, куда и зачем идём. Тьма стояла хоть глаз выколи, но подсветить себе путь мы боялись. В какой-то момент десятый отстал, а я не сразу это заметил. Я развернулся и медленно стал возвращаться, шаря рукой вокруг.

Впереди, за углом, показался слабый свет. Я осторожно подкрался и выглянул. Десятый бился на земле, придавленный врагами за руки и за ноги. Над ним стояла здоровенная тварь, воткнувшая в голову бойца иссиня-чёрный жезл с навершием в форме шара, на которое он положил свою лапу. И по этому жезлу вверх струились искры пневмы, вливаясь в торжествующую тварь. В шаге от меня лежал жезл десятого. Земляной, как я помнил. С таким я умел обращаться…

Накопитель, правда, был пуст, но и это не стало проблемой, потому что моё семечко 4-го уровня было забито под завязку — до 2400 единиц. Твари либо не видели меня, либо не обращали внимания — а потому и не заметили, как над головой у каждой из них сформировалось по массивной каменной глыбе. Которые в следующую секунду и обрушились на них сверху. Вот только с главным беда вышла — его не убило, шлем частично отразил удар… Однако и он временно оказался на земле, потеряв ориентацию в пространстве.

Одним большим прыжком я подскочил к десятому — тот был ещё жив — схватил чёрный посох и скорей почувствовал, чем увидел, что в меня начинает течь пневма из парня. Тот судорожно дёрнулся, но мои глыбы, к несчастью, придавили не только его пленителей, но и его конечности. Выдернув из него вражеское оружие, я повернулся к последней твари, которая только начала подниматься, а потом замахнулся — и вбил посох острым концом тому в голову.

Дальше произошло сразу несколько событий, который слились для меня в один краткий миг… Сначала слишком быстро переполнилось моё семечко — прежде чем я успел оторвать от посоха руки. Сразу я не отпустил его лишь потому, что надо было ещё подвести шар к Десятому — и мне это удалось. Тот с надеждой в глазах открыл рот — и обхватил древко под навершием посоха зубами, сильно его сжав. Ещё через секунду его глаза распахнулись, налились золотом, а изо рта вырвался крик, полный боли. Древко выскользнуло из его зубов. Ещё и тварь, дёргаясь в конвульсиях, отвела воткнутый посох в сторону — и тот уставился навершием в небо. Однако пневма продолжала рваться на свободу: золотистые искры скапливались на круглом навершии и уплотнялись, сияя так нестерпимо, что я прикрыл рукой глаза и отвернулся…

Яркая вспышка резанула даже сквозь сомкнутые веки. Но свет не исчез до конца. Что-то совсем недалеко сияло золотистым мягким светом пневмы. Я нерешительно приоткрыл один глаз и с удивлением уставился на полупрозрачный шар в воздухе, окружённый золотым сиянием и искрами. Из шара выросли тонкие щупальца, будто у медузы, а потом они затрепетали — и по ним заструились золотистые искорки. И вот тогда я понял, что произошло. Пусть это была догадка, пусть всего лишь предположение…

Энергия пневмы, вырвавшаяся из посоха, не смогла найти себе пристанище. Её было так много в одном месте, что она вынуждена была сама создать себе сосуд. И я был уверен, что эта догадка верна — иначе как, изначальные меня задери, тут появился мэлоннель?! А новорождённый малыш завертелся вокруг своей оси — и потом устремился в небеса, яркой искоркой освещая себе путь.