Впрочем, меня это не удивило и даже разъяснило некоторые неясности канона. Грейнджеры совершили большинство ошибок, типичных для тех, кто оказался в том же положении, что и они. Наверное, каждая мать, родившая больного ребенка, чувствует свою вину перед ним, даже если никакой вины и нет. Крошечный и абсолютно незаметный сбой в самом начале формирования новой жизни привел к трагедии. Сперва все было более-менее нормально, как это и бывает с младенцами. Но постепенно становилось все хуже и хуже. Ребенок отставал в развитии, и это становилось заметнее буквально с каждой секундой. К тому же рядом был еще один малыш, у которого все было в полном порядке. Гермиона была старше брата на два с половиной года.

Мне не досталась память девочки, но было легко представить чувства и мысли ее матери. К тому же, как я поняла из некоторых обмолвок, а потом и из найденных в ящике стола отцовского кабинета документов, Джон Грейнджер не был биологическим отцом Гермионы. Он ее удочерил. До этого она носила девичью фамилию своей матери — Купер.

Так вот, миссис Грейнджер очень переживала, что не смогла родить здорового ребенка от любимого мужчины. Часть обязанностей по присмотру за Эдвином была переложена на Гермиону. Что естественно лишало ее обычных друзей и подруг.

У мальчика была няня, которая неплохо справлялась со своими обязанностями, но на всех прогулках дети были вместе. Эдвин тянулся к сестренке, что было совершенно естественно, да и она его не отталкивала. Но непохожесть Эдвина отделяла их от других детей. И дело было не только в специфической внешности мальчика. Эдвин не умел играть в обычные детские игры, особенно в те, где требовалось взаимодействие и распределялись роли. Он просто не понимал, что это такое.

Он радостно бегал следом, стучал игрушками по качелям и горкам, разбрасывал песок. И был слишком силен для обычного ребенка. И однажды он задушил котенка. Он не хотел причинить вреда пушистому зверьку, он просто слишком сильно прижал его к себе.

И родители, и няни с тех пор очень пристально следили за тем, чтобы их дети не подходили слишком близко к Эдвину Грейнджеру. Тень неприязни накрыла и Гермиону. Да еще миссис Грейнджер упорно отказывалась признавать наличие проблем и обращаться за помощью к специалистам: например, посещать центр для детей с такой же болезнью, консультироваться с психологами. Но нет, Эдвин старательно втискивался в рамки условной «нормальности» за счет постоянного присмотра сестры и няни.

Если бы миссис Грейнджер не зацикливалась на социализации своего младшего сына за счет Гермионы, не мешала бы дочери жить собственной жизнью, не вбивала бы в девочку избыточную толерантность, все могло бы быть не так уж и плохо. Ну, есть у девочки больной братишка, с кем не бывает. Но девочка без брата появлялась только в детском саду, а потом в школе. На обычных прогулках Эдвин всегда был рядом, радостно гукал, стучал игрушками и мог невзначай сильно толкнуть другого ребенка. И желающих общаться с Гермионой вне школы скоро не осталось. В гости к ней не ходили по тем же причинам. И не приглашали в гости тоже. Миссис Грейнджер почему-то считала, что любое приглашение распространяется и на Эдвина.

Постепенно Гермиона стала тяготиться обществом своего брата. Единственным поводом не заниматься им, который признавала ее мать, были уроки и чтение. Так и появился книжный червь. К тому же миссис Грейнджер прекрасно понимала, что они с мужем не вечные, а Эдвин всегда будет нуждаться в опеке. Естественным считалось то, что после смерти родителей ношу взвалит на себя Гермиона. Чтобы достойно содержать больного брата, надо иметь хороший доход, для чего стоило учиться. Чувства и планы самой Гермионы в расчет не брались. И как бы дико это не звучало, но такое поведение весьма типично для родителей больных детей. Сама с такими сталкивалась.

Теперь становилось понятным, почему Гермиона никогда не приглашала никого в гости, а сама охотно сбегала из отчего дома в «Нору» или на Гриммо, 12, на поиски крестражей. Возможно, что и изменение памяти родителей планировалось раньше. Нет, речь не идет об изощренном коварстве, но такие мысли вполне могли приходить в голову. И необходимость прятать семью от Упивающихся Смертью стала просто триггером для давно задуманного. Пусть живут в Австралии, нянчатся с больным сыном и забудут о наличии дочери. И всем будет хорошо.

К тому же с возрастом Эдвин вполне мог стать агрессивным, а не за горами еще и половое созревание. Я припомнила несколько жутковатых историй и содрогнулась. Да уж… А еще и без помощи хотя бы психолога… А Гермиона — девочка обстоятельная, наверняка изучила всю имеющуюся литературу, а не только душеспасительные брошюрки про-лайферов и иже с ними. Уверена — Гермиона любила и брата, и родителей. И даже наверняка попыталась бы найти способ магического лечения Эдвина, когда получила письмо из Хогвартса. Но вот получать это письмо буду уже я. И не мне ее осуждать. Вернее, ее вообще никто не смеет осуждать в данном случае.

Я же, одинокая взрослая баба с кучей тараканов в голове и невнятными перспективами в прошлой жизни, тем более не горела желанием посвятить жизнь больному брату. Пожалуй, стоило найти себе местечко в мире магии и обрубить все концы у магглов еще раньше, не дожидаясь седьмого курса.

Другое дело, что мои планы легко могли накрыться медным тазом. Раз уж Гермионе не позволили умереть, даже переместив в ее тело чужую душу, то она точно является не последним игроком в этой истории. То есть, мои планы не должны слишком резко вступать в противоречие с известным каноном. Иначе меня или развоплотят и «заменят», или личность подкорректируют. А личность — это то немногое, что осталось от меня. Не дамся! Так что, скорее всего, отпадает тихая учеба на Райвенкло или Хаффлпаффе, знакомство с миром магии и поиски покровителей. Придется дружить с Поттером. И спасать весь этот мир.

Все-таки интересно, получала ли Гермиона предложение, от которого нельзя отказаться от дорогого директора или нет? Могла и сама влезть в эпопею, если спала и видела, как смыться из дома. Хотя как-то криво она это делала. Ладно еще Поттер, но Уизли ей зачем? Логичнее было того же Невилла обработать. Хотя там бабушка… За Поттером же маячила борода Дамблдора. А Уизли? На безрыбье, что ли? Но ведь девочка пришла из современного мира, где замужество уже давно не является основной целью в жизни каждой девицы. В любовь к рыжему недоразумению я не верю от слова совсем. Все-таки подростковая влюбленность подразумевает некий романтический флер, идеализацию своего предмета. А Гермиона отчетливо видела все недостатки Рона, не забывала потыкать его в них носом. Да еще и подыгрывала ему, отлично понимая, что без ее помощи он ни на что не способен. Один «Конфундус» на МакЛагена чего стоит. Не привыкла получать лучшее? И при этом привыкла вытирать сопли и возиться с тем, кто сильно отстает в развитии? Да ну на фиг! В каноне полно самодостаточных, самостоятельных незамужних ведьм. Лучше уж быть самой по себе. Ладно, ждем МакГоннагал и готовимся к приключениям. То ли еще будет. Ой-е-ей…

МакГоннагал появилась в середине августа. Для меня уже был выбран достаточно крутой медицинский колледж (кто бы сомневался), но я только делала вид, что готовлюсь. Кстати, имитация подготовки помогла мне еще больше сократить общение с Эдвином. К тому же я не скрывала своего страха перед ним и шарахалась каждый раз, когда он пытался меня обнять. Няня качала головой, миссис Грейнджер поджимала губы, а мистер Грейнджер прямо сказал жене, что тут нечему удивляться. И что на меня лучше не давить, чтобы не вызвать еще большей неприязни к брату. Разговор родителей я благополучно подслушала с помощью фонендоскопа, который обнаружился в домашней аптечке. Ну и плевать, что неэтично. Мне нужна информация. Кстати, пожалуй, стоит взять его с собой. Вдруг что подслушать понадобиться. Чары чарами, а старые дедовские способы надежнее будут.

Профессор трансфигурации заявилась в субботу и как раз к пятичасовому чаю. Мне вручили письмо, сахарницу превратили в вазочку с розой, а всем присутствующим прочитали краткую лекция о мире волшебников, необходимости учиться магии, чтобы уметь справляться со своим Даром… И все это — в замечательной и самой лучшей в Британии школе магии и колдовства Хогвартсе.

— А есть и другие школы? — спросила я, рассматривая список.

МакГоннагал поджала губы.

— Это скорее ремесленные училища, — сказала она, — полное магическое образование, которое дает возможность делать карьеру и получить место в министерстве, дает только Хогвартс.

Понятно. Теперь даже если рыпнусь, родители пинками в Хогвартс загонят. Может поинтересоваться перспективами магглорожденных? Нет, не стоит. Правильным девочкам не должны в голову приходить мысли о дискриминации. И вообще, девочка должна радоваться сказке и волшебству. Вот и будем радоваться.

Мистер Грейнджер заглянул в мое письмо.