— Там крестник мой, Павел, — ахнул Горден, вскакивая. Он даже не обратил внимания, как горячим потоком выплеснулась из открытой раны на боку кровь. — Он же ранен!
— Вот ты же дурень беспросветный, — с укором сказал врач, выходя в коридор. — Крестника своего на потом оставил?
— Да вроде пустяк там, — пытаясь зажать хлещущую из раны кровь, пробормотал Горден и выглянул из кабинета…
В коридоре на полу неподвижно лежал Павел, крепко сжимая в правой руке толстый арбалетный болт с белым оперением. На груди, на сером свитере еще влажном после ночных приключений, расплывалось широкое черное пятно.
— Вытащил все-таки, — застонал Горден.
По коридору внезапно полетел пронзительный звон. От него заложило уши, Горден согнулся пополам — его нещадно вывернуло на изнанку.
— Разбудили все-таки, — врач раздраженно поджал губы. — Ладно, что уже теперь. Помоги мне! В кабинет его, а сам живо на кушетку.
В комнате жарко горел камин, пахло сосновым дымком и свежим хлебом, Белла задумчиво перебирала струны гитары.
После всего пережитого новый день Павлу показался ненастоящим и до дрожи в коленках приятным.
Проснувшись от ласковых солнечных лучей, расчертивших его подушку на две неровные половины, юноша обнаружил, что на плечо его наложена свежая повязка, а левая рука крепко накрепко прибинтована к телу. Он мог пошевелить разве что пальцами. Это было единственным неудобством; ни боли, ни жара, ни усталости. Все, как обычно. Надев свои джинсы и накинув на плечи свитер как накидку, Павел вышел из комнаты и оказался в просторной гостиной, где на стуле с гитарой восседала записанная им в погибшие Белла. Выглядела женщина безупречно, длинные русые волосы стекали по плечам, покрытым шелковой голубой блузкой, ложились едва заметными волнами на колени. Вчера ее волосы были собраны в прическу, и Павел предположить даже не мог, что они такие длинные.
— Тебя зеркало спасло? — спросил он с порога. Белла вздрогнула и подняла на него пронзительные, васильковые глаза.
— Нет, — ответила она, помолчав, — спасло меня то, что я отлично плаваю. Каждый день восемь километров в бассейне, это очень ободряет. Ты рановато меня похоронил. Но мне очень приятно, что ты за меня переживал.
— Если бы ты не пихнула меня в багажник… — обвинительно начал Павел, но Белла резко вскочила. Гитара издала неприятный звук, ударившись о спинку стула.
— Если бы ты не убил Гордена, все было бы по-другому! И Ким, этот глупый мальчишка, не пропал бы! И сам был бы цел! Что теперь прошлое ворошить? Или ты знаешь, как исправить все?!
Павел подавленно молчал. Ему было что сказать, ему хотелось сказать. Он ведь не знал, кто такой Горден. В него стреляли, он был напуган. Ему ничего не объяснили о он спасал свою жизнь. Но сколько в результате натворил, ужас просто!
Видя его сомнения, Белла смягчилась:
— А ну-ка, иди, садись сюда, поближе к огню. Тебе не надо находиться на ногах, не забывай, что ты серьезно ранен. Очень серьезно, другой человек на твоем месте лежал бы сейчас в больнице на антибиотиках…
— А я чем лучше? — осведомился Павел, наконец проходя в комнату.
— Ты — нет, врач, лечивший тебя — да. Садись, я принесу тебе поесть. Хочешь что-то серьезное или…
— А есть бутерброды? — поспешно спросил Кранц. — Честно говоря, я не очень голоден.