Книги

Эффект бабочки в СССР

22
18
20
22
24
26
28
30

— Будем называть вещи своими именами: карпы — бухие!

А еще — у меня были фотографии стенда в "Раисе" и таблички на кабинете директора Рыбхоза — для наглядности. Две Железки, однако! Ну, и три волшебных анонимки, куда без них-то? С них всё началось, их я первыми на стол Соломину и положил. Капитан сначала ржал, зачитываясь перлами о "крякающих индюках", потом посерьезнел, когда дошел до документов, а увидев список из 17 покойников, наконец сделал те самые квадратные глаза:

— Ох-ре-неть! — сказал он. — Просто ужас какой-то! И это у нас, под носом, в Дубровице? И ты это вывел из трёх анонимок? Белозор, ты чё, Шерлок Холмс? Что мне опять с тобой делать? Идти к Привалову на поклон? О-о-о-ох!

И мы пошли к Привалову. Тот, завидев меня, помрачнел.

— Опять ты? Гера, когда твоя кипучая энергия уже будет размазана тонким слоем по всей Республике? Не, я благодарен за помощь, ты просто мальчиш-Кибальчиш и Тимур и его команда в одном лице, но как же ты меня задолбал!

— И я вас люблю, Пал Петрович! — приложил руки к сердцу я.

— Белозор! — сказал он. — Хватит паясничать. Давай свои бумажки. Соломин, что там?

— Серия. Отравительницы у нас завелись, представляете?

— Что-о-о? Давай сюда... Твою ма-а-а-ать! Так, Белозор, давай излагай коротко и ясно свою версию.

— Излагаю, — я уселся без приглашения в мягкое кресло напротив стола начальника РОВД и закинул ногу на ногу. — Версия такая. Две сестры по фамилии Железко, одна — завмаг в «Раисе», вторая — директор Рыбхоза. Одна производит огненную воду — по словам экспертов, отвратительно качества, настоящая отрава. Вторая из-под полы реализует её пьющему населению в долг, под проценты. Или же заключает договор: бутылка в сутки в обмен на завещание на указанного человека. Напиток сей предлагается под видом польского — "Vodka wyborowa", слыхали? А поскольку алкоголь из ПНР нет-нет да в продаже и появляется в наших заведениях торговли, то вопросов ни у кого особо не возникает. Точно так же, как и по зашкаливающему количеству смертей — народ, однако, сильно пьющий в Резервации, половина погибших — результат несчастного случая. Шел пьяный, поскользнулся, упал, умер. Бывает. А то, что у него в крови после бутылки палёнки всякой дряни по самое не хочу — так это мало кого волнует. Алкаш же! А домики эти мелкие идеально подходят тем, у кого не хватает жилплощади по нормам. Например — прописаны в двухкомнатной квартире молодая семья и дед с бабкой. Чем очередь ждать, дед с бабкой платят Железке или ее человеку — и кого-то из них сначала прописывают, например, на улицу Революционную, а потом и завещание составляют... И имеется у пожилой четы свой дом в черте города, и не нужно ждать десять лет очереди на расширение. Очень удобно, между прочим! А теплый туалет там пристроить и еще какие удобства — это уже нюансы...

Соломин и Привалов страдальчески переглядывались?

— Так, ёлки-палки... Это ж целое преступное сообщество получается! Это... Ох, Белозор! Опять Дубровицу будут в области сношать!

— А раскрываемость?

— Раскрываемость да... — он подозрительно посмотрел на меня. — Что, снова на весь Союз растрендишь про то, какой ты восхитительный сыщик?

Слово там было другое, не восхитительное. Но я не обиделся.

— Конечно, растрендю! И в "На страже...", и в "Комсомолку" — куда ж без этого! Я ведь не сыщик, я журналист. Моё дело — реагировать на острые сигналы, поступающие от бдительных дубровчан. И статьи писать. Ваше дело — преступников ловить. Я среагировал, вы — ловите. А потом я напишу.

— Соломин, давай его пристрелим, а? — Привалов жалобно посмотрел на капитана.

— Тащ полковник, он же выживет, сволочь такая, пробьет крышку гроба, раскопается, придет в свою редакцию и заметку напишет о проблемах в стрелковой подготовке сотрудников милиции Дубровицкого РОВД!

— Как пить дать, напишет... — обреченно кивнул Павел Петрович. — Ладно, возбуждаем дело, быстро всё оформляем и едем брать.

— Кого? — удивился Соломин.