— Вам, Сергей, стоит извиниться перед Таисией и перед девочками, — сказал я. — Мне извинений не надо, обойдусь.
— А перед тобой, чудила, я с чего распинаться должен? — к удивлению у него начала примешиваться злость.
— А вот, — я показал пальцем на бровь. — Ваш вчерашний стремительный вылет из подъезда. Аккуратнее надо бы.
— Обойдешься, чудила! — сказал он и снова сделал мерзкий звук горлом. — Нарисовался тут!
Фарингит у него, что ли? Честно говоря, кулаки у меня чесались, но если он и вправду в этом же подъезде живет, то начинать новоселье с драки с соседями — так себе идея.
— Ты кто такой вообще? Какого хрена тут делаешь? — решил наехать он, всё для себя, видимо, решив.
— Так из Афганистана вернулся. Муж, считай, — он явно нацелился боднуть меня головой, или сделать еще какую-то гадость, а потому я слегка поменял стойку, сдвинув правую ногу назад.
— Не похож ты на вояку, чудила. Гонишь, вот и всё... Так и знай, и пусть эта про*лядь знает — я каждому скажу, что за новая жиличка в первом подъезде появилась... — это он зря начал.
Его рывок вперед я сбил лоу-киком под коленку: не знаком тут народ с этим коварным ударом! Сработало как всегда — безотказно. Отсушеная нога подогнулась, скорый на расправу Сергей охнул, качнулся вперед — и наткнулся солнечным сплетением на мой кулак. Получилось знатно!
— Ы-ы-ыать! — сказал он.
Звякнула кабина лифта, открываясь, и я переставил его туда, и шагнул следом:
— Дорогой товарищ Сергей, — проникновенно заговорил я. — Вы ведете себя недостойно человека и гражданина. Ваши угрозы распустить грязные сплетни про мою спутницу жизни — это мерзко и неприлично. Более того, вы считаете себе вправе навязываться, и каждый Божий день приходить в дом к женщине, которая не давала вам для этого никаких поводов...
— Мужик! — его тон сильно изменился. — Мужик, я те честно говорю — она сама! Я сюда на третий к Толику шел, с ящиком, она дверь мне держала и улыбалась и смотрела на меня, а я потом ей обои наверх помог поднять, так пирог мне с собой дала... Мужик, она сама!
Мне оставалось только медленно выдохнуть. Есть такая болезнь у нашего брата мужескаго полу. Стоит симпатичной женщине проявить хоть каплю участия, улыбнуться немножечко теплее, чем продавщица в магазине... Ой, да кого я обманываю: если привлекательная продавщица улыбнется покупателю-мужчине, он тоже вообразит себе известно что. "Она без ума от меня!" А далее — насколько позволяет самооценка, воспитание и жизненная ситуация. Мы видим то, что хотим — и только. Не знаю, как обстоит с этим дело у лучшей половины человечества, и строят ли они матримониальные планы на всякого, кто чуть красивее обезьяны и без кольца на пальце, ежели тот придержит дверь в подъезде...
— Она просто хороший человек, Сергей. Проявленная чуткость и внимательность вовсе не означает, что она тебя хочет, — он попытался вырваться, но я вывернул ему руку и повел вниз по лестнице из подъезда. — Почему именно я должен рассказывать маленьким мальчикам, что Деда Мороза не существует, и это на самом деле злой зимний полесский демон Зюзя? А в Афганистане работают не только наши военные, но еще и целая куча гражданских специалистов, например — журналисты.
— К-к-а-акой Зюзя? — это, видимо, заинтересовало его больше всего
— А ты не с Полесья? Ну и чорт цябе дзяры тогда, Серёжа, — я отпустил его у самого выхода, чтобы не позорить перед людьми на улице. — Ты вот что уясни: нужен тебе будет сахар, соль, спички или там лещ например — всё через меня, ага? Я человек не жадный. А извиниться при встрече перед девушкой бы стоило, смекаешь?
— Ой, иди нахрен! — сказал он, почуяв свободу и сбежав с крыльца вниз, к лавочке. — Еще посмотрим! Козёл!
Вот ведь водятся такие Серёжи на свете! Ну сколько ему лет? Двадцать пять? Может быть даже — тридцать? А ведет себя как старшеклассник. Остановился в развитии, что ли? Нет, ну я понимаю — Таисия девушка видная, более того — самая обаятельная и привлекательная, но... На что был расчет вообще? Что она бросит двух детей и будет сидеть с ним в беседке, слушать "Шизгару" и играть в домино? Есть же такие товарищи — живут в счастливом неведении...
Тася ничего не спрашивала, помогла мне нагрузиться хламом и взялась одевать девочек. Я тоже ничего не спрашивал: такие разговоры не для детских ушей. Сходил до контейнерной площадки — не спеша, наслаждаясь окружающей зеленью, теплым ветром, чистотой и порядком. Вернулся, переодел потрепанную футболку на свежую рубашку и натянул кроссинговые боты полесско-еврейского пошива.