Николас каким-то странным взглядом рассматривает мое лицо, а затем участливо гладит по волосам, меняя тональность собственного голоса:
— Если не дает о себе знать, значит не может. Но с ним все хорошо. Это же Кил.
— Что?.. Я не… — теряюсь от прямолинейного ответа Ника, чувствуя, как щеки заливает жар.
— Я, может, и шут, но точно не дурак, сестренка, — мужчина улыбается и обнимает за плечи, притягивая к себе. — Пошли уже поедим.
Глава 22
Киллиан
— Я правда ничего не знаю, клянусь! — наблюдаю, как капли густой крови стекают с размазанного лица, и ничего не испытываю. Столько раз видел эти многочисленные показательные порки, где итог бывает и похуже, но внутри, как и с самого начала, только пустота.
Глухой удар в челюсть сотрясает темное и сырое пространство. Меня выцепили буквально час назад, обещая нужную информацию от осведомителя, но это снова оказалось фэйковым дерьмом. Пока Крис откровенно развлекается, разукрашивая и так уничтоженную морду здорового бугая, я расслаблено поднимаюсь с кресла и подхожу ближе, давая своему подопечному знак отойти. Молодой мужчина, который недавно пополнил наши ряды, но, тем не менее, уже активно набирает авторитет среди старых членов команды, послушно оставил в покое многострадальное кровавое лицо и уступил мне место.
— Ты знаешь, кто я? — задаю вопрос максимально ровно, с отвращением рассматривая искалеченное ничтожество. — Я не слышу.
— Да, — не то хрип, не то стон вырывается из горла оппонента, а заплывшие глаза пытаются сфокусироваться на мне.
— Ты что-нибудь знаешь о Тиффани Барлоу?
Новый вопрос, который при каждом своем звучании заставляет что-то далеко внутри моего абсолютно не умеющего сочувствовать сознания содрогаться в страшной конвульсии. Мужчина напротив ожидаемо качает головой в разные стороны, подтверждая мои догадки.
— Кто тебя прислал? — палю его взглядом, но знаю, что не услышу ответа. Его пытали несколько часов, но так и не вытянули ни слова. — Говори!
Мой крик остервенело рассек пространство. Голые стены подвала, отсыревшие из-за стоявших неделями дождей, непереносимый запах гнили и мочи, лужа крови под стулом, на котором сидит всего лишь пешка во всем этом спектакле. И он знает, что его дни сочтены.
Резко прокручиваюсь на сто восемьдесят градусов и киваю Крису, чтобы заканчивал. Один единственный щелчок, скрываемый от внимания нежелательных свидетелей глушителем, и мучения закончены. Не глядя, покидаю подвал, вытирая руки об полотенце, протянутое кем-то из моих людей. Плавно выхожу на воздух, пропитанный свежестью только что прошедшего дождя. Сумеречная темнота обостряет усталость, накопившуюся за все эти дни, проведенные в поисках. Медленно закуриваю сигарету, глубоко затягиваясь никотином, наполняя лёгкие губительной, но на данный момент максимально спасительной отравой.
— Что думаешь? — Карим, моя правая рука и верный соратник, встаёт рядом и тоже закуривает.
— Хуйня все это. Они знают, что мы роем, — шумно тяну носом воздух, закидывая голову, — нам готовят подставу.
— И я так чувствую. Будь осторожен, брат.
— И ты, брат.