— К себе шуруй. Или я помогу.

— Ответь мне, — брат присаживается на корточки рядом, прожигая меня каким-то агрессивным взглядом. — Из-за нее?

— Есть какие-то проблемы с этим? — рассматриваю его лицо и не улавливаю эмоцию, бушующую внутри пацана. — У тебя на нее виды?

— Виды? — Ник разражается хохотом, но видно, что ему совсем не смешно. — Я и Тиффани? Упаси Бог! Она же Заноза. Неееет.

— Тогда в чем вопрос?

Выпрямляюсь, младший Хоггард поднимается следом. Нервно сжимает челюсти и отворачивается, выпаливая в сердцах:

— Киллиан, ты мой брат. И я тебя люблю, каким бы говнюком ты не был, — снова зрительный контакт. — Но Тиффани… Она… Я и ее люблю. Очень. Как семью. И если ты ее обидишь, то я не посмотрю на наши родственные связи.

Смотрю на Николаса, слушаю его гневную речь, и понимаю, что больше не маленький. Что вырос, имеет собственное мнение и может отстоять. Теперь он защищает, а не его.

— Не обижу. Можешь быть спокоен. А теперь иди спать.

Указываю в сторону двери. Ник только отрешенно кивает и, немного шатаясь, покидает помещение, оставляя меня наедине с собой. Чисто на механике проделываю все движения: убираю свинарник за братом, достаю кружку, варю себе кофе. Все это время гоняю лихорадочные мысли по мозгу, пытаясь понять, что от меня ускользает. Что я не использовал в ситуации с Тиф, чтобы разобраться, кто является теневым игроком в истории.

Шлепки босых ног по полу вырывают меня из размышлений. Резко разворачиваюсь, встречаясь глазами с девушкой, чей рот буквально несколько часов назад выкрикивал мое имя, когда она кончала. Безумно живые образы проносятся в голове, отвлекая от реальности. Несколько раз моргаю, чтобы прогнать возбуждающие картинки, и фокусируюсь на Барлоу.

Смотрит на меня своими звёздами, будто просканировать хочет. Руки сложены на груди, на теле только моя рубашка, которую, по всей видимости, она подобрала в коридоре. Красивая до безобразия.

— Почему ушел? — в голосе нет упрека, только интерес.

— Просто захотел, — наблюдаю за ее реакцией, но, на удивление, ничего не вижу. Все такое же лицо, что и минуту назад. — Красиво трахаешься, Тиффани.

— Ты тоже, Киллиан.

Прожигаем друг друга взволнованными взглядами. Дыхание Барлоу ускоряется, о чем свидетельствует часто вздымающаяся грудь. Я же сжимаю кружку в руке, чтобы справится с нахлынувшим возбуждением. Крепче, чем нужно, что не укрылось от глаз девушки напротив.

— Хочешь ещё? — говорит и, мать твою, облизывает губы. Делает это намеренно. Методично совращает, убивая во мне всякое желание сопротивляться.

— Хочу, — отрывисто и резко. — Но у меня есть условие.

— Какое? — Тиффани вопросительно выгибает бровь, осматривая меня с ног до головы.

— Спишь ты только со мной. Ни с кем больше.