– Как это куда? Ну ты, Коля, сегодня весь день странный какой-то, – помотал Петро вихрастой головой. Только уже не смеялся. – В Сталинград, конечно. На север тут одна дорога по железке. Ты чем слушал на утреннем построении? Плохо спал, что ли?

– Да, что-то не выспался, – ответил я и подумал: «Почему он сказал про Сталинград? Ходили слухи, что Волгоград обратно переименуют, но вроде не было такого». – Скажи, а что мы там делать будем?

– Коль, задолбал ты уже со своими вопросами глупыми. Родину от фашистов защищать! – недовольно буркнул Петро, напялил пилотку на глаза и сделал вид, что спать собирается.

Я от нечего делать улёгся рядом. В желудке было горячо от водки, в голове слегка шумело. Решил, будь что будет. Посмотрим. По мерное перестукивание колёс и покачивание вагона задремал. Даже сильный запах от лошадей перестал на меня так сильно действовать. Принюхался. Теперь хотелось только поскорее добраться до места назначения, а уж там я всё узнаю.

Но выспаться не удалось. Меня разбудил резкий крик Петра:

– Коля! Быстро! Воздух!

– Какой ещё воздух? – спросонья спросил я, но тут же пришёл в себя: Петро был бледен. Спешно сбегал в угол вагона, выбежал оттуда с винтовкой, подхватил вещмешок и спрыгнул из вагона.

– Бежим! – крикнул мне.

Я рванул за ним. Мы отбежали несколько метров от состава и повалились в жёсткую пыльную траву.

– Вон он! – вдруг вскрикнул Петро, вскидывая винтовку. Мне показалось, он с ума сошёл. Выпил, что ли, слишком много? Парень высматривал что-то в небе, я тоже стал глазами искать. Но что мы ищем? Какая-то маленькая точка вдруг вынырнула из-за облака и стала спускаться, приближаясь к нам.

Петро начал прицеливаться, затем вдруг дёрнул полукруглую железку под пальцем, раздался оглушительный грохот, и мою щёку что-то обожгло. «Ай!» – вскрикнул я, хватаясь за больное место. Глянул на землю и понял: это гильза меня шмякнула. Отодвинулся подальше и стал смотреть, куда Петро выстрелил. Оказалось, он пытался попасть в… самолёт?

– Это правда самолёт? – удивился я.

Солдат не ответил. Передёрнул затвор, опять прицелился и снова: «бах!» Звук был такой, словно кто-то рядом чем-то сухим и очень жёстким щёлкает. Тут послышался другой звук. Сначала тихий, потом всё громче, и вот уже он заполнял пространство каким-то жутким рёвом, а потом раздалось мерное «та-та-та!», и крыши вагонов стали вздуваться, брызгая деревянными осколками.

– Ах ты!.. – заорал Петро и грязно выругался. Он уже не целился. Стрелял, посылая пули в самолёт.

Я был в шоке. На крыльях заметил кресты, а ещё понял вдруг: самолёт стреляет по-настоящему! Мне стало до того жутко, что я улёгся лицом в траву, закрыл глаза и сжался в нервный тугой комок. «Это всё мне только кажется. Мне снится кошмар, он скоро закончится», – старался убедить себя и не обращать внимания на какофонию звуков. Петро стрелял из винтовки, самолёт носился над нами, воя мотором и гремя пулемётами, внутри вагонов истошно ржали лошади, потом дробно загремело ещё что-то.

Всё это продолжалось минут десять, может меньше. Я потерял счёт времени и только вздрагивал всякий раз, когда Петро в очередной раз стрелял из своей винтовки. Потом вдруг шум стих, и самолёт улетел. Солдат напоследок покрыл его десятиэтажным матом и неожиданно спросил меня:

– А ты чего не стрелял? Оружие твоё где?

– Я… растерялся.

– Или струсил, товарищ младший сержант Агбаев?! – вдруг разозлился Петро, глядя на меня бешеными глазами. – Ты что, твою мать, струсил?!

– Петя, ты чего? – поразился я резкой перемене в лице нового знакомого. – Просто… всё произошло так быстро…