Бьянка сморгнула слезы и кивнула. Сердце сжималось больно и сладко одновременно, что-то хрустело и ломалось внутри – как будто она наконец разбила лед и медленно, раня руки, выбиралась из ледяной тюрьмы.

– Что такое? – Рой с тревогой всмотрелся в ее лицо, а затем осторожно прикоснулся к щеке, вытирая одинокую слезу. – Ты обиделась? Но, Бьянка, я не так уж много трачу на содержание этой девочки. И я хочу, чтобы она выросла не в борделе, а потом и вовсе вышла замуж за достойного человека…

– При чем здесь деньги, – каждое слово давалось с болью. – Боже, Сандор, ну почему ты думаешь обо мне так? Почему, по-твоему, я должна думать о твоих деньгах? Мне всего хватает… просто… я даже не знала, что, оказывается, можно так любить своего ребенка. И мне в самом деле больно, потому что… вся моя жизнь…

Он не дал договорить. Подхватил и закружил так же, как до этого Шарлин Эмму, а Бьянка смеялась сквозь слезы и обнимала его за шею, а потом просто гладила по каменным плечам, таким широким, что за Роем могло уместиться две таких, как Бьянка Эверси. А когда наконец Рой поставил ее на ноги, Бьянка поняла, что слезы высохли. Он взял ее лицо в ладони, долго и пристально смотрел, словно пытаясь запомнить каждую черточку, а затем сказал:

– Своих детей надо любить именно так. То, что с тобой было раньше, было неправильным.

И уже совершенно буднично добавил:

– Идем. Позавтракаем, наконец. Здесь неподалеку есть чудный ресторан для тех, кто решил выехать отдохнуть на свежем воздухе. Жареные колбаски, печеные овощи, отличное красное вино. Как раз то, что нужно леди.

А потом – так, словно речь шла о посещении модистки:

– Через три дня королевский бал. Мы приглашены. Так что можешь начинать обдумывать, что заказать у модистки. Ну и украшения там…

Бьянка непроизвольно нащупала кулон с розовым бутоном, сжала в пальцах.

– Украшения… не надо, Рой. Я с этим пойду, оно самое лучшее.

Бьянка вспоминала тот день до самого бала.

Как они ходили к реке и бросали в воду мелкую гальку. Как целовались, лежа на траве и совершенно не думая о том, что кто-то их может увидеть. Как лорд Сандор нарвал букетик мелких полевых цветочков и торжественно вручил Бьянке. И она ненавидела этого человека? Ну надо же. Как такое вообще могло быть…

Только и оставалось, что вспоминать, потому что по возвращении домой ее несносный супруг опять куда-то исчез. Нежно прижал к себе, легонько поцеловал и объявил, что вынужден провести еще пару дней вне дома. Мол, дела государственной важности, и убийцу нужно ловить. Бьянка, привстав на цыпочки, обняла его за шею, прижалась щекой к плечу. Вот беда! Ей совершенно не хотелось, чтобы он оставлял ее в одиночестве. Казалось, что, стоит Рою уйти – и она вмиг лишится того тепла, что золотистыми узорами растекалось под кожей и дарило чувство уверенности и защищенности. Поддавшись внезапному порыву, Бьянка прошептала:

– Будь осторожен…

За что тут же была вознаграждена растерянным взглядом. Рой порывисто выдохнул и прижал ее к себе так сильно, что, почудилось, еще немного – и ребра затрещат.

– Моя девочка, – лихорадочно зашептал он, – моя ледяная колючка… ничего со мной не случится, даже не думай… но ты без Доры никуда, и чтоб все двери и окна были закрыты. Скоро все наладится, вот увидишь…

И ушел. Конечно, дела. Ничего не поделаешь.

Бьянка снова осталась одна в огромном особняке. Она спала, причесывалась к завтраку, ела, выходила с Дорой на прогулку в маленький садик. Вскоре после отбытия Роя пришла портниха, сняла с Бьянки мерки, предложила выбрать образец ткани для пошива платья на бал. Бьянка пожала плечами и ткнула в первый же лоскуток атласа глубокого синего оттенка. И подумала с удивлением, что раньше бы ее и за уши не оттянули от выбора ткани. А теперь вот, когда рядом не было Сандора, все стало безвкусным и бесцветным, и даже маленькое лимонное пирожное, съеденное с чашкой кофе, показалось пресным.

Она уныло бродила по дому. Пробовала читать, но, как только раскрывала книгу, начинала думать – как он там? Не угрожает ли опасность? И закрывала.