– И что?

– …и у тебя нет оружия…

– Ах вот ты о чем? – ответил я. – Мне можно, я демократ, а все демократы лгут! Где подписанный договор с печатью и заверенный у властей, что я обещал сдаться?..

Он смотрел непонимающе, затем левая нога дернулась, я все понял и как бы в знак салюта над павшим надвинул ему веки на вытаращенные в непонимании перед наступающим в моем лице новым миром глаза.

Понсоменера в седле его коня нет, я повернулся в непонимании, а когда шорох наверху заставил вскинуть голову, Понсоменер уже спускался с винтовкой в руках.

– Вот, – сказал он, – а те ваши арбалеты вон там в траве…

Я отмахнулся.

– Пусть остаются. Забираем коней, вряд ли наши умчались далеко.

Он помог перенести седла с наших коней на самых рослых и жилистых, остальных привязал на общий повод, и мы помчались вслед за отрядом.

Еще через час Понсоменер остановил коня, тот сразу превратился в каменную статую, даже ухом не шелохнет, а Понсоменер вытянул руку, получилось красиво и величественно, таким жестом указывают, где будет город заложен назло надменному соседу, или что вон те заокеанские территории отныне принадлежат европейским государям.

– За тем холмом, – произнес он таким ровным голосом, будто вместо него сказала земля под копытами его коня.

– Что за тем холмом? – спросил я.

– Речка, – ответил он.

– Нужно будет искать брод?

Он чуть качнул головой.

– Кони пройдут, не замочив брюха.

– Тогда что? – спросил я сердито. – Чем та речка отличается от других?

Он чуть повернул ко мне голову, во взгляде прочел некоторое разочарование.

– Командир, по ту сторону речки земли Нижних Долин!

– Ух ты, – сказал я. – Здорово. Гора с плеч! Прости, Понс, мне лестно, но ты меня переоцениваешь. У меня нет еще твоей… чувствительности, что ли?.. Когда-нибудь, может быть, смогу тоже вот так на интуитивном уровне понимать… хотя бы часть того, что понимаешь ты, а пока что я все горбом да выцарапыванием ногтями, а то и когтями…