– У тебя мягкая шейка! – снова усмехается он.
Господи, где же Кирилл? Я хочу крикнуть, но меня упреждают:
– Только пикни!
Я понимаю, что с этим человеком лучше не шутить!
– Я ничего не знаю, – быстро говорю я.
– А мне от тебя уже ничего и не надо, – негромко говорит Фараон.
– Что вы собираетесь делать? – тихо говорю я пересохшими губами.
– Не догадываешься? Ты не захотела остановиться. А тебя ведь предупреждали… – мне кажется, что эти слова он говорит почти с сожалением.
– Я должна узнать, где мой муж, – упрямо говорю я.
– Ты ничего и никому не должна… уже… – он выговаривает слова с наслаждением, ему нравится играть со мной в кошки-мышки.
Где Кирилл? Только бы он успел!
– Тебе уже никто не поможет, – он подходит ко мне совсем близко, и я вижу его безумные глаза, – никто, – шепчет он мне на ухо.
Он кладет руку мне на горло. «Он сумасшедший, – мелькает у меня в голове. – Настоящий сумасшедший».
– Можешь выбирать: пристрелить тебя или задушить. Видишь, какой я добрый.
Сумасшедший садист! Я делаю глубокий вдох и изо всех сил бью ему ногой в пах. Он скрючивается, и я делаю рывок в сторону, но тут же меня хватают за волосы, и я ору от боли.
Меня швыряют на пол, и вдруг я вижу свой пистолет, он застрял между каким-то тюком и старым рассохшимся стулом. Я вижу боковым зрением, как Фараон отступил назад. «Наверное, сейчас он вынет пистолет и пристрелит меня», – мелькает в мозгу. Я приподнимаюсь и вскрикиваю, показывая пальцем вправо. И мой отвлекающий маневр действует: он поворачивает голову вправо, а я молниеносно вытаскиваю застрявший пистолет и навожу на него. Я делаю все, как учил меня мой отец.
– Отойди! – кричу я. – Живо!
Он смотрит на меня с удивлением, наверное, не ожидал ничего подобного. На его лице – легкая растерянность. Но он тут же собирается и делает шаг ко мне.
– Не подходи! – кричу я. – Не подходи!
Но он делает резкое движение, и я стреляю.