Сразу же следует продолжение, второй кривой меч с размаха врезается прямо в бедро рабыни. Благодаря своей форме рубящий удар вонзился в бедро до кости, пробил броню и рассёк артерию, но Ада не планировала уходить в оборону. Она была готова получить такую рану, чтобы проткнуть живот своему врагу.
Сразу же после этого рабыня выпустила рукоять и схватилась за кисти южанина. Огненная диадема уже чуть ли не плавилась от переизбытка хара, а вместе с этим получал и ожоги Нуму, который уже не мог вырваться, да и полуторник прошёл насквозь, что заставляло тратить силы на борьбу с раной.
Через считанные секунды южанин упал на колени, но не просил о пощаде. Изуродованные руки чисто физически не могли держать клинки, заклинания создать он не успеет, бой закончился.
Сама же Ада левой рукой зажала пробитую артерию, засунув пальцы прямо внутрь раны. Хотелось ещё и прижечь сосуд, но потом целителю работы только больше будет.
Правая же рука направила полуторник к горлу противника, которого действительно следовало убить, раз он даже о пощаде не просит. Однако вместо смерти Огненная Бестия даровала своего врагу удар лезвием плашмя и кажется этим сломала челюсть бесчестному.
Это был далеко не первый бой Нуму на арене. Он искал смерти в бою. Но такой участи мерзкий отброс не заслуживает. Поэтому Ада не хотела его убивать, пусть он сдохнет в канаве, захлебнувшись собственной блевотне. Также мыслили и зрители, которые радовались подаренному зрелищу и продолжающемуся наказанию бесчестного.
Глава 26
Лансемалион Бальмуар сидел в водном ресторане и размышлял о своей жизни. В частности, о насыщенности прошлого различными событиями. Всё же ему почти пять веков скоро стукнет, а значит и историй уже в запасе должно быть неприлично много.
И всё же нет, не значит. Существовали даже простые смертные, которые легко могут похвастаться более захватывающими приключениями за своим пятьдесят, шестьдесят лет. Конечно, и сам аристократ успел многое повидать, одно предательство брата чего стоит и обучение у Халсу’Алуби c Алгирендой. Но всё это размывается тонким слоем по векам.
Большую часть времени занимала рутина, повторение одних и тех же действий, схожие уроки и лишь в конце случалось что-то интересное, вроде дуэли с Хозяином Песков. А до этого… до этого десятки лет монотонных тренировок, где не происходило ничего захватывающего от слова совсем. И большую часть жизни Ланса вполне можно так и описать: ничего захватывающего, просто нужно делать то, что должен.
Поэтому он даже завидовал своим этиамарием, особенно в начале их пути. Слабые, они делают рывки и преодолевают сразу несколько ступеней за раз, титулы берутся одним за другим. Но так будет продолжаться не всегда, каждая новая ступень будет требовать всё больше усилий. И Ада недавно перешла эту самую границу, пройдя своеобразный тест на вменяемость.
В этот момент все в ресторане перевели взгляд к воде, отвлёкшись от разукрашенных танцовщиц и вкусной еды. Само заведение находилось буквально на самой реке, так что доставлять посетителей приходилось на лодках. Зато здесь прикармливали разную живность, которую нигде больше и не увидишь. Ведь многие магические монстры просто не могут существовать в неволе, дело даже не в недостатке хара или особых условиях, они просто затухают после помещения в клетку.
С всплеском со дна Ари выпрыгнул сверкающий змей да на такой скорости что, казалось, он летит. Яркие плавники расправились в спиральном танце и обрызнули водой сидящий у края заворожённых смертных. И лишь достигнув двадцати метров над поверхностью реки опасный, но красивый монстр издал пронзительный крик и снова скрылся под водой. Незабываемый полёт навсегда отпечатается во воспоминаниях посетителей.
— Наверное это был брачный зов? — предположила сидящая напротив Ада, но хозяин ничего не ответил и продолжал смотреть на горизонт со стеклянным взглядом. — Опять размышляете о чём-то своём? Поделитесь, если не секрет?
— Так много всего произошло всего лишь за одно лето, — задумчиво произнёс Лансемалион Бальмуар, тыкая странного вида рыбу вилкой. — Вряд ли такое ещё когда-то случится.
— Это вы о чём?
— Ты прошла тест на вменяемость и получила новый титул. И сделала это быстрее, чем любой из других моих учеников. Конечно, относительно многих у тебя имелась фора, ты попала сюда в лучшем возрасте, не слишком молодая и не слишком старая, к тому же по времени пробуждения твоей тени Кихариса всё удачно сложилось, и эльфийская кровь существенно помогает в развитии. Однако нельзя обесценивать и твоё беспрецедентное упорство. Я действительно не помню ни одного раба, который бы тренировался столь же упорно, почти без отдыхов и перерывов, подобно голему. Хотя стоит сделать акцент на возрасте, многие архимаги легко могут уйти в затворничество на века, но ты же… Тебе же только двадцать один стукнет или стукнуло. Многие в таком возрасте могут сказать себе: «С этого дня я не буду тратить свою жизнь на бессмысленные вещи и займусь исключительно саморазвитием?». Нет, большинство ходят по борделям и веселятся. На крайний случай их можно принудить отработать смену на фабрике ради денег, но не более. Они даже не могут заставить себя сделать зарядку с утра, а порой и зубы не чистят…
— Ой, ну хватит меня баловать, а то ещё зазнаюсь, — с улыбкой ответила слегка покрасневшая Ада, которая любила, когда её хвалят: хотя кто не любит? — К тому же вы сами всё и делаете для этого, в том числе и подавая личный пример. Хотя я всё же нахожу время и на отдых, потому что излишнее упорство может обернуться самовредительством. Вы это мне сами говорили.
— Я слышу в твоих словах нотки укора, но всё же ты права. Труд меня сильно увлекает, каждая выполнена задача придаёт мнимой бодрости для духа, но истощает тело, кроме того, не дают покоя и цели, которые нужно достичь как можно скорее. Но без отдыха быстрее желаемого не добьёшься, скорее просто упадёшь без сил по пути, –тяжело вздохнул Лансемалион Бальмуар и подозвал официанта. — Замените блюдо на какое-то другое.
Раб сначала сильно удивился, затем испугался, хоть и внешне виду особо не подал. Но от цепкого взгляда янтарных глаз не укроется даже мелькнувшее в сознании намерение, что уж говорить про физиологию. Лёгкая дрожь, натянутая улыбка и испарина на лбу появившейся из-за волнения.