– Да, отрекомендовал – будь здоров, – посмеялся Стас. – Тебе бы в лабаз зазывалой. Ладно, посмотрим завтра, что за атаман такой. – Он взглянул на часы: стрелки подбирались к двум. – Засиделись мы, однако, отец, пора и на боковую, а то продрыхну до обеда.

– Ты погодь дрыхнуть-то. Я тут еще одно дельце обсудить хотел.

– Что за дельце? – вяло поинтересовался Стас и протяжно зевнул. – Излагай.

Дед отодвинул от себя миску с обглоданными кроличьими костями и, опершись руками о стол, подался вперед с заговорщическим видом, будто собирался рассказать о чем-то архиважном.

– Ты тут по дороге, – начал он, зловеще прищурившись, – мутантами необычными интересовался.

– Ну? – Стас тоже решил пододвинуться ближе, заинтригованный многообещающим вступлением.

– Так я ж тебе не все рассказал-то вчерась. Баба та, из Красного, подвозил я которую намедни, много чего болтала еще. Поначалу-то я решил, что брехня, почудилось дуре с перепугу. Не может такого быть вроде. – Дед, отклонившись, побарабанил ладонями по столешнице, отстукивая бодрую мелодию какого-то военного марша, и красноречиво поднял кустистые брови. – А оно вона как. И ты про то же песню завел.

– Про что завел-то? – не выдержал Стас. – О чем баба говорила? Не тяни.

Дед снова подался вперед и вытаращил глаза.

– О мутантах о твоих! Будь они неладны. Говорила, будто видела она, как возле села ихнего, в лесу, твари какие-то ошивались. Да не просто так, а в компании с хлопцами, в камуфляж, вот, как у тебя, ряженными. С теми самыми, что расстрелы чинили. Будто бы даже разговаривали они друг с дружкой.

– А что за твари-то? Подробнее не рассмотрела баба твоя?

– Рассмотрела, рассмотрела, – закивал дед. – Страшные, говорит, издали-то вроде и на мужиков похожи, только дюже здоровенные, а как получше присмотрелась – чистые зверюги. Рожи, говорит, во! – Дед, растопырив пальцы вокруг своей головы, продемонстрировал примерный масштаб вражьих рож. – Туша что шкаф! Ходят как медведи дрессированные, с ноги на ногу переваливаются. Но не голяком, правда, одетые, и будто бы тоже в камуфляж.

– А говорили о чем, не расслышала?

– Не знаю, про то уж не спрашивал. Я тогда все это за треп пустой принял, а ты хочешь, чтоб еще разговорами ихними интересовался. Знаешь, сколько я за жизнь-то свою баек всяких наслушался? Ты до стольких, почитай, и счету-то не ведаешь. Вот и не поверил, а то бы, конечно, расспросил.

– Что она еще рассказывала? – продолжал допытываться Стас. – Постреляли народ из каких соображений?

– О! – поднял дед указательный палец. – Вот про это я ее поспрошал, да. Мутанты мутантами, дела чудные, конечно, однако ж в остальном рассказ бабы той на правду похож был. А говорила она, будто банда эта, что Красное-то захватила, из-за Оки пришла.

– Откуда такие выводы?

– Вот и я ее спрашиваю, дескать: «С чего, дурья твоя башка, выводы-то такие делаешь? Откуда известно?» А она и говорит: «Слыхала, как бандюган один в разговоре промеж своих обронил, что велено дальнейших распоряжений ждать из Арзамаса». – Дед сделал паузу и снова многозначительно поднял брови. – О как.

– Интересно, – задумчиво протянул Стас.

– А то. Дальше еще интереснее. Банда эта пришла, ясен хер, не просто так. За зерном пришли паскудники. В Красном-то пшеницу растят. Велели срочно выдать шестьдесят мешков. На складах общинных столько не набралось, так главарь ихний, бандитский то бишь, сказал, что по хуй ему такие проблемы, и что если… – Дед задумался. – Как же это? А! Что если Железному Легиону нужно шестьдесят мешков, то шестьдесят мешков будут, иначе костьми тут все ляжете. Велел выгребать запасы из амбаров. А особо жадных селян обещался расстрелять. Запасы и впрямь не все сдали, понадеялись, дурачье, на «авось пронесет». Кто в солому зарыл, кто картошкой в подполе засыпал. Только и бандюки-то не пальцем деланы оказались, зерно нашли, а два десятка человек к стеночке прислонили. Так-то вот.