А то я, болезный, не знаю… но попробовать все равно стоило.

— Предки стормозили!

— Предки знали, что делали, отрок! — снова вмешался дед Захар. — Они прописали лишь два законных способа смены главы сознательно, чтобы у таких, как ты, не возникало соблазна избежать ответственности! Хотя до такого нормальный глава не должен доводить, воспитывая наследника! Но в твоем случае виноваты обстоятельства — ты осиротел и не получил должного воспитания… а Герману было некогда, все выгоду для клана выискивал!

— Ты вменяешь мне это в вину, Захар? — нехорошо зыркнул на старейшину дядя Герман.

— Отмечаю твое упущение, Герман! — не стушевался тот. — И теперь ты должен его исправить. И ты, отрок, тоже!

— Хотите, чтобы я самоубился?! — не сдержал я иронии. — Боюсь, с моей стороны вы не найдете понимания. Убивайте сами, лично. Законного наследника, ага. Ну, кто решится на открытый бунт? Что там насчет воздаяния в Уложении сказано, а, дед Семен? Так будут желающие?!

Упс… переборщил. Но насчет Уложения оно как-то само собой вырвалось. Впрочем, в свете последних событий апелляция к старейшине об интерпретации «слова записанного» странной совсем не выглядела.

— Уймись, отрок!

— Слушал бы ты старших, Сашенька, — поддержал коллегу Семен, — а не клоунады устраивал. Поединок!

— С кем? — ухмыльнулся я. — Кто достоин?

— Регент.

Все, слово сказано. Только его я, собственно, и ждал.

— Умно, дед Семен. Молодец. А ведь я бы тебя и не заподозрил.

— О чем ты, Сашенька?..

— Ну как же… оппозиция, подстрекательство к бунту… смута, в общем. Ведь это ты все устроил? И время выбрал оптимальное, и место предоставил, и сторонников загодя собрал, чтобы людей дяди Германа нейтрализовать… неужто сам на трон метишь?

— Ох, Сашенька, Сашенька… сам-то себя слышишь? Поединок! Между тобой, законным наследником, и регентом, узурпировавшим власть ввиду обстоятельств непреодолимой силы, сиречь форс-мажора. Только ты и Герман. А мы со стороны понаблюдаем. И где тут мои поползновения на пост главы? Что-то заговариваться ты стал, малец.

— Господа мои, вы ведь прекрасно понимаете, что поединок подразумевается насмерть?! — обратился я к залу. Дождался одобрительного гула, и снова переключился на деда Семена: — Слышишь? Это общественное мнение! И твоя задумка как раз в том, чтобы столкнуть нас с дядей Германом лбами. В любом случае кто-то из нас умрет. Если дядя Герман, то главой стану я — неоперившийся юнец, которым сам бог велел помыкать. А начну упрямиться, можно организовать несчастный случай, и потом первыми подсуетиться, подмяв трон. Для кого стараешься, кстати? Для него, что ли? — кивнул я на Кирилла.

— Любимый внучок, — не стал отпираться дед Семен. — Я-то уже пожил, и повластвовал всласть. А у Леньки амбиции не те. Но ты продолжай, Сашенька, мы внимательно слушаем.

— Слушайте. Если я устраню дядю Германа — прекрасно. Но и если он меня пристукнет, тоже нормально — никто и ничто не мешает объявить его убийцей законного наследника, номинально признать его главенство, но неофициально сделать из меня мученика и превратить в символ борьбы с узурпатором. Сколько родов за тобой пойдет в таком случае? Но этот вариант, конечно, чуть хуже — крови не избежать. Да и дядя Герман сопротивляться станет, устроит охоту на ведьм. Короче, веселуха. Но ты опять в плюсе — будешь ловить рыбку в мутной воде. Я прав, дед Семен?

— Прав, отрок, прав! — встрял дед Захар. — Но беда в том, что все тобою сказанное ни единой буквой не противоречит Уложению! Семен в своем праве, он лишь воспользовался благоприятной ситуацией. Обвинить его не в чем. И запретить воплощать свой замысел в жизнь тоже нельзя — нет к тому никаких юридических оснований. К сожалению.