Мишка увидел меня, вылезающего из «Буханки», и забежал в подъезд вслед за мной.
— Ты куда пропал? — спросил он с порога. — Я уже спаял схему. Давай вторую.
— Сам спаял? За три дня? — спросил я издеваясь.
— Ну, не совсем сам, — надулся Мишка. — Отец помогал. Подумаешь?
— Лентяй ты, Мишка. Там на полчаса работы. Попробуй сам, а? Нам ещё сетевуху паять, головки мастрячить. Ты, что думаешь, я за тебя всё это делать буду, или отец? Хотя… — Я вздохнул. — Отец твой и будет делать, а ты только смотреть будешь, и то, в лучшем случае.
— Да, я её почти всю сам спаял, — заныл Мишка. — Там близко всё. Оно спаяивается вместе.
— Ладно, на тебе ещё одну плату усилителя и постарайся сам сделать. Не торопись и всё получится. Любишь ты, Мишка, чтобы само и сразу всё получалось. Как по «щучьему велению». Не бывает так в жихни. Хватит сказки читать.
— Я не сказки читаю. Я фантастику люблю. Сейчас Гари Гарисона читаю «Неукротимую планету». Вот там пистолеты у них! На руке кобура там пистоль. Палец только согнул, а пистолет сразу — прыг из кобуры и уже в руке, «бах!» и тварь в клочки! Жуть там, на планете. В «Вокруг Света» того года печатали. Я в библиотеке в читальном зале читаю.
— Есть у меня. Читал, — сказал я, не подумав.
— Да, ты что? Дай, а⁈ Замудохался я в центр мотаться.
— Тебе дашь, хрен получишь назад. Знаю я тебя! Картинки повырезаешь. Карикатурист, мля.
Мишка неплохо срисовывал и мнил себя художником. Женька приносил в пятом классе журнал с «неукротимой Планетой» в школу на урок литературы «свободное чтение» и зачитывал отрывок, где Язон Дин Альт выигрывал в казино.
— Не-е-е, — заныл Мишка. — Я верну журналы такими же, как взял. Ну, да-а-й… Мне и надо всего пять штук.
Как в этом мире дети любили ныть… У меня аж скулы сводило, когда они на площадке начинали выпрашивать друг у друга игрушки. Или велосипед у Банана. Они почему-то у моего подъезда вечно толклись. Банан, наверное, специально от своих окон уходил с велосипедом, чтобы родители не слышали. Его окна на первом этаже были. А тут: «Ну, дай прокатиться! Ну, дай прокатиться!».
А Банан, видимо, удовольствие получал, что у него просили. Я тогда слушал-слушал, потом вышел, дал Банану в бороду, забрал велосипед и увёл пацанов на другую сторону дома. Сам покатался немного и отдал велик им, а Банану пригрозил, что тот получит ещё, если заберёт свой велосипед. Ну, что, Робин Гуд я, ага! Тогда даже Валерка-Грек офигел. Он ещё не огребался от меня по полной программе. Да-а-а…
Сегодня было тридцать первое декабря, и Семёныч не хотел ехать потому, что у него всё болело, а тут вроде как праздник, застолье, а он на антибиотиках и на обезболивающих. Но я его убедил, что от бокала шампанского его печень не отвалится, если ещё не отвалилась, и он согласился. Я позвонил в магазин и сказал, что готов передать отремонтированных два штуки «Акая» — были у меня в резерве, не все я им отдавал — и готов взять ещё сколько есть.
Оказалось, что «Акаи» кончились, есть комплект «Текникса», но тот мёртвый давным давно. «Просто как-то „затерялись“ на магазинном складе», — сказала заведующая. И больше пока ломаной аппаратуры не будет до следующей поставки, которая предвидится только летом. Вот так… Иссяк источник моего дохода. Чтобы выходила из строя работающая японская техника, я случаев не знал. Да-а-а…
Однако, когда я вечером заехал за «Текниксом», Ирина Георгиевна вдруг подмигнула мне и прошептала на ухо:
— Пойдём выйдем.
Мы вышли на улицу.