За окном крупными хлопьями шел снег. В белом, почти лунном свете фонаря на дворе снежинки метались метеорным потоком. Порыв ветра швырял их в сторону или закручивал в тугую спираль, через которую едва различишь украшенное разноцветными огоньками разлапистое дерево перед входом. В иной момент ветер успокаивался совсем, и хлопья с неспешной солидностью опускались на игольчатые ветви дерева, лавочки вокруг него, крыши припаркованных поодаль машин. Но ветер затихал, словно бы только для того, чтоб собраться с силами и вновь поспорить с гравитацией о власти над снежинками. Наблюдать за этим можно бесконечно долго.

«Если болит, значит есть»….

Впрочем, он уже загнал эту внезапную боль в давно отведенную ей конуру. Все в порядке. Можно отойти от окна. Потянуться до хруста в суставах. Своих, что отрадно, не экзоскелетных. Втянуть носом не стерильно никакой воздух дыхательной мембраны, а то щекочущий горло аромат расставленных по всем комнатам хвойных веток, то резкий, но все равно такой шикарный, запах лекарств, то что-то совсем чужое и незнакомое. Задержать дыхание. И прийти в душевное равновесие.

Конечно, обидно думать о том, что за вечными разборками с повстанцами они с императором банально прошляпили мощную цивилизацию, способную на такое… Хотя, нет, он лукавит. За возвращенную возможность не просто жить без костюма жизнеобеспечения, а вот так вот, запросто, разминать пальцы затекшей руки, он готов выполнить любое распоряжение местных владык. Дарт Вейдер умеет быть верным и благодарным.

Его нынешнее положение сильно напоминает статус охотника за головами: просто инструмент для достижения неких целей, о которых исполнителя можно не информировать? Так, можно подумать, джедаи или Дарт Сидиус вели себя иначе. Тут без лишней словесной шелухи, может, даже лучше получится. Честнее.

В отличие от все еще царапающейся в своей клетке душевной боли, которая возникла только сейчас, свое положение Вейдер понял сразу, как очнулся в палате от того, что у него замерзли ноги.

Фантомные боли его давно не мучили. И не похоже это было на фантом. Значит, в сенсорах что-то повредилось. Немудрено в такой-то схватке. Да и забыл он про прикрытые простыней заглючившие биопротезы почти тут же. Потому что тупо смотрел на лежащие над простыней руки. Живые человеческие руки. Смотрел и не мог отвести от них взгляд ровно до того момента, как понял, что на нем нет дыхательного аппарата. И тут же начал задыхаться.

Только успел порадоваться тому, что за миг до смерти судьба приготовила ему не страдания, а в общем приятные видения, как насмешливый голос с просто чудовищным акцентом выдернул его назад в странную галлюцинацию.

— Больной, прекратите делать вид, что не можете дышать самостоятельно. Вы уже трое суток без искусственной вентиляции легких проспали.

— Я двадцать с лишним лет этого не делал, — чисто машинально огрызнулся лорд.

— Ну и что? Человека не надо учить дышать. Достаточно не мешать ему делать это самому.

Вейдер не нашелся, что ответить, пару раз судорожно хватанул ртом воздух и задышал ровнее.

— Ну вот и славно. Кто ж с доктором спорит?

Обладатель столь ужасного межгалактического акцента стоял возле кровати, засунув руки в карманы белого халата, и походил на среднестатистического гуманоида центрального сектора.

— Где я?

— В безопасности. Очень далеко от дома, но в безопасности. Подробности позднее.

Дарт Вейдер и не настаивал. Всему свое время. А пока он несколько недель заново учился ходить, есть твердую пищу, держать столовые приборы в руках.

Время ответов пришло сегодня утром.

Андрей Сергеевич с интересом рассматривал сидящего чуть сбоку от него человека в джемпере и джинсах. Высокий. Под метр девяносто, пожалуй. Широкоплечий, но болезненно худой. Выглядит старше своих сорока шести. Может, из-за густой седины короткой стрижки, в которой не виден прежний цвет волос, зато густо проступают шрамы. Может, из-за сероватого оттенка давно не видевшей солнца кожи. Серо-голубые глаза холодны и спокойны. На не слишком подвижном, со следами старых ожоговых шрамов лице выражение вежливого любопытства, богато приправленное самодовольной уверенностью, впрочем.

Так хорошо владеет собой, или сейчас его действительно волнует только желание определить, кто из двух его собеседников — старший. Сидят-то они вокруг круглого стеклянного столика. Позиция полного равноправия, по которой статус не определить. Андрей помог, тихонько кивнув в сторону руководителя проекта.