— Когда я занимаюсь сыском, то предпочитаю знать условия работы. То, чем мы занимаемся, с формальной точки зрения незаконно.
— Тогда нет. Лучше не посвящать ее в эти дела. Зачем подвергать риску?
— Прекрасно.
— Что касается уголовного прошлого, — заметил я, — то должен тебе сказать, что Мюнхгаузены обычно являются образцовыми гражданами. Как твой чистильщик ковров. О смерти первого ребенка мы уже знаем. Она списана на счет синдрома внезапной младенческой смерти.
Майло задумался.
— По этому делу должно быть заключение коронера, но, если ни у кого не возникло подозрений, на этом все и закончилось. Посмотрим, что можно сделать, чтобы достать документы. Ты и сам бы мог это найти — проверь больничные архивы. Разумеется, не привлекая внимания.
— Сомневаюсь, что мне это удастся. Больница теперь совсем другая.
— В каком смысле?
— Намного больше охраны — меры безопасности.
— Ну что ж, — заметил Майло. — Здесь не придерешься. Та часть города стала по-настоящему опасной.
Он встал, отыскал в холодильнике апельсин и принялся чистить его над раковиной. Нахмурился.
— В чем дело? — спросил я.
— Пытаюсь придумать что-нибудь. Мне кажется, единственный способ разрешить такую проблему — это схватить подлеца за руку на месте преступления. Малютке становится плохо именно дома?
Я кивнул.
— Тогда единственный способ — наблюдение за их домом при помощи электронных средств. Скрытые аудио– и видеоприборы. Нужно постараться засечь, когда кто-то действительно пытается отравить ребенка.
— Игрушки полковника, — заметил я.
При этих словах Майло нахмурился.
— Да, именно такие штучки доставили бы удовольствие этому хрену… Ты знаешь, он переведен.
— Куда?
— В Вашингтон, федеральный округ Колумбия. Куда же еще? Новая контора специально под него. Корпорация с одним из тех названий, которые ничего не говорят о ее деятельности. Ставлю десять против одного, что живет на денежки правительства. Прислал недавно записку и визитную карточку. Поздравления со вступлением в век информатики и несколько бесплатных программ для подсчета моих налогов.