— Стой! — Хватаю за локоть Арину и резко тяну на себя, от чего девчонка едва не врезается мне в грудь. Все же я выше на две головы, да и в плечах шире.
— Отпусти! — Огоньки гнева бегают в ее карих глазах, где не видно дна, а только вечная и зияющая бесконечность космоса.
— Дай мне объяснить, — прикрикиваю зачем-то, а она рыпается в моих руках, как дикая кошка.
— Мне не интересно! — Вырывается, наконец, и смотрит так грозно, так категорично.
— Арин, — мягко зову ее по имени, хотя в сердце бушует ураган. Злюсь и на нее, и на себя одновременно.
— Кирилл, мне все равно. Мне не интересно, услышь меня?
— То есть, тебе правда все равно, что я… скажем, целовался с тобой назло кому-то? — Спусковой крючок дергает, теряю самоконтроль. Нужно остановиться. Нужно нажать на паузу. Нужно уйти. Но слова рвутся из груди, колючие и едкие. Если Арина может цеплять меня своими фразочками, если так хочет оттолкнуть меня, почему я, черт побери, должен сдерживаться.
— Кирилл, твои отношения с Ксенией меня не волнуют! Хватит впутывать меня в ваши с ней сети!
— Да причем тут Ксюха? Что ты ее вечно втягиваешь? — Кладу руки в карманы толстовки и сжимаю пальцы в кулаки, чтобы остановить себя. Остановить эмоции.
— Ой, прости, что заговорила о твоей девушке. Но повел ты себя отменно, даже если и назло ей!
— Она не моя…
— Вся школа болтает о «не твоей». Да и у меня есть глаза. Кирилл! Играть с чувствами других людей неправильно, не находишь?
— Если у тебя есть глаза, то почему ты ими не пользуешься? Ты не видишь, как я отношусь к тебе? Черт! Стрельцова! Да почему ты вечно так?
Мы оба кричим, оба не можем сдержаться. Я злюсь. На себя. На нее. Она не готова слушать. Не готова услышать. Почему я должен оправдываться. Что сделал не так. Не я, в конце концов, танцевал с другой девушкой. Не я позволял чужим рукам себя касается. Мне не за что извинятся. Какого черта она делает из меня грешника.
— Вот именно, Кирилл! Ксюше явно не будет приятно узнать, о наших…
— Прекрати! Прекрати нести эту чушь! Ксюша, Ксюша, у тебя заело на ней. Арин, ответь честно. Только подумай сначала. Тебе, правда, не интересно, о чем я хотел поговорить? Подумай, побудь хоть раз разумной, взрослой девочкой!
Смотрю на нее, скольжу взглядом по длинным волосам, по тонким пальчикам, которые сжимают лямки рюкзака. Если сейчас она не остановится, боюсь, мы станем Титаником.
Арина молчит. И это повод задуматься. Я должен был понять, но в пятнадцать эмоции не дают мыслить логично, не дают видеть картинку отчетливо. Нами движет странное желание кольнуть больней. Желание сделать другому хуже, чем тебе сейчас. И ты думаешь, что поступаешь правильно. Что иначе нельзя. Ведь гордость. Ведь собственное эго.
— Нет, — тихо произносит решающие слова для нас обоих Арина, отводя взгляд в сторону. И я снова не заметил знаков. Любящие люди не могут отпустить, смотря тебе в глаза. Они отворачиваются. Уходят, и только когда оказываются спиной к нам, позволяют себе плакать.
— Ясно.