Джулиан первым отреагировал на новость отца. Он обнял его, сказав, что все понимает, и спросил, не собирается ли тот отойти от дел. На этот раз отец, похоже, не отвергал эту мысль столь категорично. Он сказал, что пригласит нас к себе для обсуждения данного вопроса.

Джулиан усердно трудился за кулисами, распространяя слухи о моей работе на посту исполнительного директора, планируя устроить вотум недоверия, как только я унаследую место отца. Также существовал этот дурацкий треугольник Итан – Мэдисон – Чейз, о котором Джул продолжал твердить, но поскольку его версию легко можно было развеять по ветру – Кэти уже одной ногой в отношениях с Итаном, а мы с Мэд действительно вместе-вместе – я сосредоточился на том, чтобы работать изо всех сил, придерживаясь заданного курса. Я знал, что, в конце концов, мне придется иметь дело с Джулианом, но надеялся оттянуть это до кончины отца. Не хотел, чтобы он стал свидетелем того, как я, наконец-то, разорву Джулиана на кусочки и выброшу на корпоративные улицы, чтобы он начал с самых низов в какой-нибудь дерьмовой компании, потому что никто в городе не захочет с ним работать.

Я понял. В самом деле Джулиана просто поражало мое существование. Мы с Кэти стали приятным сюрпризом для Лори и Ронана Блэков, которые не думали, что смогут зачать ребенка. Позвольте внести поправку – я был чудом. А Кэти – приятный сюрприз. Моя мама страдала от синдрома поликистозных яичников, и врачи говорили, что шансов забеременеть у нее практически нет. Бо́льшую часть детства Джулиан считал себя единственным наследником империи Блэков. Мое внезапное появление, когда ему исполнилось десять, не имело особого значения, но с возрастом он начал все больше и больше злиться на меня, когда понял, что пирог с богатством и властью придется разделить.

И он определенно не оценил тот факт, что я оказался лучше его во всем, чем бы мы ни занимались.

После ужасного рабочего дня я отвез отца домой и некоторое время сидел рядом с ним, но он почти не приходил в сознание.

Покинув родительский дом, я понял, что слишком вымотан, чтобы идти к Мэд и тушить пожар, в котором мы сейчас горели. Поэтому вернулся в свою квартиру, напился, оставил жалкие сообщения с извинениями совершенно шокированной Мэдисон и отключился.

Этим утром я надеялся разобраться в этом бардаке под названием жизнь. Я послал в офис Мэдисон цветы. Огромный и дорогой букет. Не тот, который шлют в благодарность за случайный секс, а тот, который не оставляет сомнений в серьезности намерений. Таким образом, эта цыпочка Нина и другие коллеги Мэд, по крайней мере, будут знать, что она не недельное увлечение.

Вкладывание денег в решение проблемы Мэдисон стало первым и последним положительным моментом моего утра. Стоило войти в офис, как я понял, что что-то неладно. И когда я сказал «неладно», я подразумевал здравомыслие моего брузена.

Он стоял посреди офиса, раскинув руки, в помятом костюме с пятном от кофе размером с Миннесоту, и судорожно раздавал безумные указания всем секретарям и помощникам, попадавшимся на глаза. Люди вокруг него выглядели мертвенно-бледными, испуганными и совершенно опустошенными. Несколько секретарей и стажеров плакали. Что же он такого сделал, что у всех скрутились трусики? Кроме очевидного греха в виде того, что он живет и дышит.

Я вышел из лифта, раздумывая, вызвать ли охрану или самому врезать ему по лицу. Последнее обеспечило бы уйму юридической волокиты, но, черт возьми, так хотелось поддаться искушению.

Его черные глаза-бусинки бесцельно метались, словно тоже стремились убежать от человека, частью которого являлись. Помощник вручил ему свежий костюм, и Джулиан помчался в уборную, чтобы переодеться. Я взглянул на кабинет отца. Он еще не приехал. Достав телефон, отправил маме сообщение, интересуясь, все ли с ним в порядке.

– Мистер Блэк! Так жаль слышать эти новости.

– Мистер Блэк, просто хочу, чтобы вы знали, если захотите с кем-нибудь поговорить, я всегда рада помочь.

– Чейз – могу я называть тебя Чейз? – Я помолюсь за твою семью…

Я пронесся мимо кучки болтающих ассистентов, направляясь в свой кабинет. Понятия не имею, о чем они говорят, но мне не терпелось узнать это сразу после того, как выпью свой первый кофе и хотя бы немного выберусь из состояния зомби. Кто-то тронул меня за плечо. Я оторвал взгляд от телефона. Джулиан. Он уже полностью одет в новенький костюм. Быстро. Неужели приобрел самую бесполезную суперспособность из всех – быстро переодеваться в общественных туалетах?

– На пару слов, – прорычал он.

Я протиснулся в свой кабинет и сел за стол. Джул последовал за мной. Когда дело касалось его, я необычайно гордился своим самообладанием, но у всего есть пределы. Чутье подсказывало мне, что сегодня я их достигну.

– Итак? – Я включил ноутбук, не удостоив Джулиана взглядом. На моем столе стояла свежая чашка кофе, и я сделал глоток. – Ты ждешь королевского приглашения от Виндзоров или все же до ланча сумеешь объяснить, в чем дело? – Для большей выразительности я сделал вид, что смотрю на свои «Ролекс». И тогда заметил, что он держит в руке толстую стопку бумаг.

– Я рассказал всем о Ронане. О неизлечимой стадии рака. Что ему осталось жить всего несколько недель, – произнес он. Мой взгляд метнулся вверх. Джулиан держал голову высоко, хотя его нижняя губа дрожала. – Это не имеет никакого отношения к нам. Я люблю Ронана как отца, но он не может делать вид, будто ничего не происходит. Эта компания кормит тысячи семей, которые заслуживают знать о текущем положении дел.

Мне сложно поспорить с его логикой, но я, черт возьми, готов его распять за то, что он рассказал об этом остальным.