— Видите шар? Осторожно проверните его вперёд.

Княжна с опаской коснулась его указательным пальцем. И медленно толкнула белую сферу.

Кресло чуть дёрнулось и проехало не больше дюйма.

— Ай!

Девушка взвизгнула. И тут же двинула шар ещё раз. И ещё, и ещё!

Через пять минут по комнате носилось взад-вперёд кресло с хохочущей в голос княжной. В её взгляде плескалась лёгкая искорка безумия, впрочем неопасного.

— Костя, ты настоящий волшебник, — шепнула мне Марья Алексевна.

Я только пожал плечами: ерунда, любой опытный деланный маг сотворил бы что-то подобное. Вахваховой не надо было писать в Европу. Знаю я своих коллег — письма из «дикой» России они восприняли или как шутку, или как провокацию. Стоило отправить опытного поверенного, чтобы договориться лично и забрать заказ. Она получила бы подобное кресло уже давно.

Княжна отказалась оставаться ночевать, заявив, что не хочет нас стеснять. Это было естественно — кресло она получила, а мы не были её близкими друзьями. Так что пусть едет домой.

Я проводил её до кареты. Дамы мои тоже собирались, но княжна настояла, чтобы они не отвлекались от важных дел с нарядами, и попрощалась с ними в доме. Грузчики осторожно подняли девушку и усадили внутрь. А затем взялись грузить кресло.

— Не сломайте! — чуть истерично прикрикнула на них княжна, выглядывая в открытую дверцу.

— Мы с понятием, барыня, — пыхтели они, — разве ж не разумеем. Доедет в целости, не сумлевайтесь.

Княжна сердито засопела и зашуршала внутри кареты, как огромная мышь. Через минуту она выглянула наружу и вложила мне в руки толстый бумажный пакет.

— Это дневники, Константин Платонович. Деньги…

— Не надо, — я улыбнулся ей, — дневников будет достаточно. Приезжайте ко мне через год, чтобы подновить знаки.

Она кивнула.

— Хорошо, пусть будет так. Константин Платонович, подойдите поближе.

Девушка наклонилась и перешла на шёпот:

— Я знаю, вы ведёте дела с князем Голицыным. Не сочтите меня за интриганку, но вы должны знать. Он страшный человек.

На её лице мелькнуло выражение ненависти.