— В нашу разведку внедрен их агент. По крайней мере, так думает Митчелл. Он засел так глубоко, что они не могут его раскопать, чтобы спасти от выявления. И, видимо, этот агент — большая птица и терять его они не хотят.

— Почему бы не спросить об этом Корниенко?

— Потому что он, скорее всего, даже не подозревает, чего стоят его сведения. Естественно, он не может знать ничего конкретного по этому вопросу. Но если правильно распорядиться его информацией, перепроверить её и сопоставить с информацией из других источников, все сойдется и все звенья цепи встанут на свои места. Этот парень не может быть разгадкой, но, вполне возможно, что ключ к тайне находится у него. Митчелл в этом просто уверен.

— Он сказал, откуда у него такая уверенность?

— Нет. Он дал понять, что не может сказать мне этого. Идея в том, что мы недавно потеряли собственного человека, которому с большим трудом удалось внедриться в КГБ. Сейчас связь с ним потеряна, и ходят слухи, что он провалился, причем не по собственной глупости. Кто-то дал наводку... Можно проверить каждого из наших, но успех не гарантирован. К тому же на это просто нет времени.

Болан про себя выругался.

Элбрайт продолжал:

— Что касается нашего авиатора, то здесь есть одно предположение. — Болан нетерпеливо подался вперед. — В течение следующих двух недель запланировано несколько публичных выступлений президента. Если, как мы предполагаем, самозванец Андерсон заброшен с целью убийства, то президент может быть его мишенью, и при отсутствии опровергающей информации мы должны принять это во внимание, как серьезную угрозу.

— Больше всего меня беспокоит то, что нам не сесть ему на хвост, — сказал Болан. — Как, черт возьми, ему удается оставаться незамеченным? Я не новичок в таких делах, но мне кажется, что он обладает свойствами оборотня.

— Или получает помощь со стороны, — предположил Элбрайт.

— Отсюда напрашивается второй вопрос: как, по-твоему, эти люди, — Болан указал на распростертые на полу тела, — вычислили мое местонахождение? Ты никому не говорил?

— Ты что, конечно, нет!

— Я должен тебе сказать, что мне все это очень не нравится. Только ты и Броньола знали, что я остановился в этом мотеле. Хэл вне подозрений. Но я могу допустить, что он доложил об этом чисто в служебном порядке, согласно ситуации.

— Что мы будем делать с ними? — спросил Элбрайт, не без отвращения глядя на трупы, скорчившиеся у порога и у двери в ванную.

— Ничего, — спокойно ответил Болан.

— Ничего? Ты хочешь сказать, что мы оставим ЭТО здесь? — глаза Элбрайта расширились.

— А где же еще?

Элбрайт потерял дар речи. Все, чему он стал свидетелем за последние несколько дней, не укладывалось у него в голове. Он, разумеется, и раньше предполагал, что ему, возможно, придется по долгу службы быть свидетелем непривлекательных сцеп, может быть, даже самому применять оружие, но то, что он увидел сейчас в номере мотеля, было уже слишком. В ЦРУ ценили его способность мыслить аналитически и умение работать с "сырой" информацией — это пристрастие и было главной причиной его поступления на службу в Управление. Но теперь этот дар был нужен лишь как дополнение к новому искусству — искусству убивать... Элбрайт начинал сомневаться в правильности своего выбора — он не был создан для кровопролитий, какими бы благими целями они не оправдывались.

— Кстати, один из них всего лишь спит, — сказал Болан. Это прозвучало как злая шутка, но, взглянув в лицо Палача, Элбрайт не заметил и тени улыбки.

— Спит? — переспросил он, не совсем понимая, в чем дело.