— Один наш общий знакомый получил по почте нечто интересное.

— Да? Что именно? — Элбрайт почувствовал прилив энергии, то же, что он испытывал тогда на мосту, когда появились русские.

— Я еще сам толком не знаю, — выражение лица Болана красноречиво свидетельствовало о том, что расспросы действуют ему на нервы. — Мы узнаем это через полчаса. Пойдемте, у меня здесь машина...

После получаса плутаний по тесным городским улицам "додж" Болана вырвался на пригородную трассу. Был чудный полдень, залитый осенним солнцем. Пышная зелень уже начала приобретать желтые и оранжевые оттенки, и Элбрайт поразился странной несовместимости назначения и красоты окружающей природы и человека, сидевшего за рулем "доджа". Неужели природа может быть столь противоречива? Как соседствуют жизненная красота и такая смертоносная сила? И если предположить, что на свете есть Бог, то не удивляется ли он сам такому положению вещей?

— И все же, — Элбрайта распирало любопытство, — что за таинственную почту получил один наш общий знакомый?

— Фотографии, — ответил Болан, не отрывая глаз от дороги.

— Фотографии чего?

— Не чего, а кого... Больше я ничего не знаю. Это мы сейчас и попытаемся выяснить. Откиньтесь на спинку и наслаждайтесь поездкой. Мне кажется, что впереди нас могут ждать неприятности.

Элбрайт отвернулся и уставился в окно. Он задержал взгляд на отражении Болана. То, что человек, сидящий за рулем, был своего рода исключением из множества обычных людей, сомнений не вызывало, хотя Элбрайту никто даже не намекал, что агент, с которым ему предстояло работать, был тем самым знаменитым Палачом.

Элбрайт, конечно, немало слышал о нем и о его похождениях и знал, что половина ЦРУ пустилась бы в пляс, если бы Палача убили. И при первой же встрече в номере гостиницы с человеком по имени Майкл Бейкер он мгновенно догадался, кто перед ним. И хотя Элбрайт не подал виду и никому не сообщил о своей догадке, Болан прекрасно знал, что на этот раз его приняли за того, кем он был на самом деле. Поначалу Элбрайт слегка сомневался в своем предположении, но вскоре после исчезновения Андерсона поползли слухи, что оперативные работники Управления получили указание не вмешиваться в дела, которыми занимался Болан.

Элбрайт украдкой бросил взгляд на своего компаньона. Болан имел весьма внушительный вид: высокого роста, широкий в плечах, он, вероятно, поддерживал хорошую спортивную форму. От взгляда его стальных глаз хотелось спрятаться подальше. Так что же все-таки было удивительного в его характере? Элбрайт поразился тому, что самое главное достоинство Болана заключалось в широте его натуры. Судя по множеству рассказов о нем, Мак Болан был Большим Человеком не только благодаря своей внешности.

Через несколько минут Болан свернул на узкую проселочную дорогу, обсаженную кустарником и петлявшую между фермерскими угодьями. Элбрайт не имел ни малейшего представления, что это за место, и случись ему через день добираться сюда самому, он, вероятно, не припомнил бы и половины пути. Дорога была покрыта гравием и залита гудроном, удушливый запах заполнил вскоре каждую щель в салоне автомобиля.

Вскоре дорога перестала петлять и некоторое время шла прямо. Вдоль этого участка по обе стороны стояли два ровных ряда деревьев. Их ветки, усыпанные огненно-желтыми листьями, сплетались над дорогой, образуя тоннель, полыхавший холодным огнем. Через несколько минут Болан свернул налево, и огненная аллея осталась сзади. Теперь по обе стороны дороги тянулись обширные поля, перегороженные легкими изгородями из реек и проволоки.

Элбрайт, проживший почти всю жизнь в городе, был переполнен впечатлениями.

— Какое чудесное место! — воскликнул он. — Где мы?

Болан не ответил, но Элбрайт заметил, что и его сурового спутника не оставила безучастным окружавшая их природа. Оживший взгляд Болана блуждал где-то среди полей и дальних зелено-желто-оранжевых рощ. Он пытался вспомнить, чем для него было это место. Оно называлось Ферс Стоун. На Болана нахлынули воспоминания, но он выбросил их из головы, стараясь сосредоточиться на сегодняшних проблемах. Его возвращение сюда имело свои причины. Здесь жили люди, которые могли ему помочь. И, получив это задание, он решил, что ему обязательно придется вновь побывать в этих чудесных местах.

Хэл Броньола встретил их у входа и провел по длинному коридору, заканчивающемуся дверью, за которой оказалась большая комната, напичканная электронной аппаратурой. В центре комнаты, склонившись над компьютером, в инвалидном кресле на колесах восседал маленький коренастый человек. Это был Аарон Куртцман, по кличке "Медведь", — компьютерный гений, перенесший два года назад приступ болезни, который лишил его возможности передвигаться. Как только Болан и Элбрайт вошли в кабинет, Куртцман повернулся в кресле и радостно воскликнул:

— Здорово, громила! Рад тебя видеть. Прости, не могу встать, — в его глазах сверкнули озорные искорки.

— Как у тебя дела? — поинтересовался Болан с улыбкой. Он решил обойтись без соболезнующих фраз, так как был уверен, что Куртцман уже свыкся с перспективой пожизненного пребывания в инвалидном кресле и не обращает на это внимания. Без лишних слов Болан сразу перешел к делу.

— Что-нибудь выходит? — спросил он.