А сразу после школы резко пошёл на поправку – я страшно обозлился на себя, на Ю Вэ, на всех подряд.

«Для вас же стараюсь, – шипел, давясь слюною, – отдуваюсь тут за трудоспособное население, а вы меня за красные флажки?!»

И, радуя маму, слопал две порции пюре с котлетой, под капусточку квашеную, под огурчики маринованные. Да ну их всех к чёрту, думаю. Собрался и пошагал в гараж – «Шоу должно продолжаться!».

Долго возился, ударным трудом наколотив целую стопку страниц, разбивая сведения на несколько блоков.

Поведал Юрию Владимировичу о тех деятелях в зажравшихся Штатах и стремительно голубеющей Европе, которых можно легко завербовать, поймав на извращениях, жадности или обезьяньем желании хайпануть. Солидный список получился!

Рассказал, как мог, о лазерах с двойной гетероструктурой и «квантовых точках», о литий-ионных батареях и прочих интересных вещах – пускай профессору Алфёрову со товарищи полегче будет.

Выдал ТТХ ракеты «Трайдент‐1» и атомарины типа «Огайо».

К вечеру я до того уработался, что все мои страхи вместе с прочими эмоциями слились, как вода из ванной, заместившись тупым равнодушием. Последним усилием убрал фотоувеличитель «Ленинград», бачок и прочие причиндалы. Ещё одно подмётное послание готово.

Насколько я понимаю, обычным путём до Москвы ему не добраться – дежурный из Конторы изымет письмо на почтамте. Ну это уже не моя вахта. У меня задача попроще – закинуть цидульку в ящик, да так, чтобы не пришлось опять скакать по чужим огородам.

– На всякую хитрую задницу, как говорится… – прокряхтел, вытаскивая ящик с театральными принадлежностями.

Я помял в руке брюнетистый парик «Михи». А вот и нашлёпка, она же «прищепка». «Нетушки, спасибо, – покачал головой, – этот образ уже отыгран, хватит с меня. Прикинемся тем, кто я есть, – дедом!»

Седых париков хватало, я выбрал тот, что покороче, и приладил себе на голову. Посадил на медицинский клей бородку и усы. Глянул в зеркало – хоть сейчас на рекламу баскетов и трипсов от «Ки-Эф-Си»! Копия – полковник Сандерс[29]. Стоит добавить к портрету очки… Нет-нет, не в стиле Поттера или Леннона, а вот эти, в роговой оправе. О, вот теперь выгляжу фактурно!

Паричок я прижал старой шляпой дяди Вовы и накинул на плечи его же серый пиджачок с кожаными заплатками на локтях. Дядя ещё осенью отказался от бамбуковой трости, уверив меня, что я-де его исцелил полностью, хоть на одной ножке скачи, а вот теперь палочка и пригодилась.

Вооружившись ею, я спрятал письмо в кармане пиджака и двинулся искать приключений на нижние девяносто, из которых, по режиссёрскому замыслу, должон песок сыпаться.

Солнце кануло за смычку земли и неба, но до темноты ещё далеко. Наступил тот час, когда мир заполняет сплошная тень, подкрашенная сумеречной синькой. В неверном свете окружающее размывается, теряя чёткость очертаний, – значит, можно не заморачиваться гримом, рисуя морщины на гладком лбу.

Сутулясь и прихрамывая, я покинул двор, опираясь на палку. Освоить старческую походку оказалось несложно, но это просто мука какая-то! Еле плестись вместо того, чтобы «весело шагать по просторам»!

Покряхтывая и стуча палкой, я неторопливо смешался с нарядной толпой у кинотеатра. «Зорро», вечерний сеанс.

Накрашенная девушка воззвала жалобно:

– Нет лишнего билетика?

– Нет, внученька, – проскрипел я, вживаясь в роль старпёра. Даже взглядом не проводил хорошенькую «внучку» – моим вниманием завладел фургончик «УАЗ‐452», стоявший возле универмага. «Буханка» вполне могла использоваться для наблюдения. Не смотреть туда, не смотреть!