Через несколько дней в Питер прибыл Мендельсон… с супругой. И супругой оказалась та самая Лариса. Встретив их на вокзале, мы радостно поприветствовали молодоженов и отвезли на ночевку в гостиницу. Улучив момент, спросили у новоиспеченного "когда он успел?" и "почему он вообще?", на что он ответил, что папаня Ларисы выдвинул ультиматум – либо замужество дочери и оформленный загранпаспорт, либо шиш под нос и оформленный пинок в мягкое место. Понял ее отец какую цель преследовал сопливый Казанова. Мендельсон, скрипя сердце, согласился на свадьбу и уже через месяц он выходил из церкви под ручку с молодой супругой. Но странное дело, он почему-то не стенал по поводу вынужденного брака и не клял небеса за жестокую судьбу. Напротив, нам показалось, что он был счастлив. Мы с Мишкой обхаживали его и так и эдак, все пытались выпытать причину таких кардинальных перемен его отношения к девушке и лишь по случайной обмолвленной фразе все поняли. Лариса по настоящему любила его и в постели была ненасытна.

У меня камень с души свалился. Я и в самом деле считал, что толкаю парня на подлость и потому все время чувствовал свою вину. И все время пытался гнать плохие мысли из головы, и вроде бы даже получалось, но все же время от времени я вспоминал об этом. А сейчас, когда все решилось в лучшем свете, я успокоился и мысленно пожелал парню счастья.

Лариса на самом деле оказалась милой девушкой. И совсем не страшной, как когда-то уверял Яков. Да, были у нее небольшие ямочки-каверны на лице от когда-то перенесенной болезни, но они ее совсем не уродовали. Через полчаса нашего знакомства я даже перестал их замечать. Она была скромна, побаивалась нас с Михой и в разговоре с нами чаще отмалчивалась, предоставляя возможность высказываться мужу. За столиком средней руки ресторанчика мы обсудили наши дела. Оказалось, что нет нужды ждать решения комиссии по нашим патентам – кнопки можно уже производить и продавать. Права на их изобретения до решения все равно останутся за нами. Даже если кто-то подсуетится и, скопируя наши изобретения, подаст на оформление привилегий, то суд быстро разберется в ситуации и гарантированно встанет на нашу сторону. Эта новость была, как говориться, к столу. Процесс производства уже был налажен и женщины вчера упаковали первую тысячу коробок. Мишка уже искал каналы сбыта и вроде бы нашел первого оптового покупателя, но не решался пока что ему ничего продать. И эта новость буквально развязывала ему руки. Очень вовремя, надо сказать, а то из наших денежных запасов оставалось всего с гулькин нос – около пяти тысяч рублей. Деньги, конечно, по здешним обывательским меркам немаленькие, но для производства, нуждающегося в росте, сущие копейки.

Яков с Ларисой, принявшей фамилию мужа, завтра уплывали в Германскую Империю. Билеты на пароход уже куплены, вещи упакованы, документы подготовлены. Мендельсон уже списался с ведущими берлинскими нотариусами и там с нетерпением ожидали его приезда, и они клятвенно пообещали, что патент будет зарегистрирован в кратчайшие сроки. Нужны лишь чертежи изобретения и справка из комиссии по привилегиям о том, что наши кнопка и скрепка уже поданы на рассмотрение в Российской Империи.

На следующий день мы проводили супружескую чету, посадив на большой немецкий пароход, и вручили нашему поверенному несколько коробок с кнопками – образец, так сказать. И они уплыли, долго стоя на верхней палубе, наслаждаясь моментом и солнечным утром, махали нам ручками.

Торговля у нас худо-бедно пошла. Первый оптовый покупатель – молодой человек в приличном костюме, с тростью и в штиблетах с блеском, долго думал над новым товаров, прикидывал, как быстро сможет его продать и за сколько, и какое количество взять на первый раз. Долго торговался о цене, спорил, негодовал, но в итоге купил-таки сто коробок за семнадцать копеек штука. Цену Мишка, конечно, заломил, ведь себестоимость одной упаковки на данный момент была шесть копеек. Покупатель долго причитал о неудачной сделке, качал расстроено головой, но видно было, что отбыл он вполне довольным. Мишка ему при следующем заключении договора пообещал снизить цену на кнопку на двадцать процентов. Тот с сомнением обещал подумать, причитая о невыгодной сделке, но через неделю все же вернулся за новой партией. Купил опять сто упаковок и сообщил, что народ пока не понимает, для чего эта кнопка нужна и продажа идет с большим скрипом. И тут мы с Мишкой задумались о рекламе.

В нашем мире с рекламой было хорошо. Ее было много, и сделать ее, показать товар лицом потенциальному покупателю было достаточно просто. Технологии отработаны – только плати деньги. Здесь же все было несколько иначе. Если хочешь донести информацию о товаре покупателю, то размещай ее в газетах-журналах или расклеивай ее на круглой тумбе в людном месте. Еще можешь нанять мальчишек, которые будут бегать по улицам и втюхивать буклеты. То есть, возможности были ограничены. Мишка посетовал на эти малые возможности, но все же принялся за дело. Собственноручно набросал дизайн объявления и договорился о постоянной печати в журналах "Огонек", "Вокруг Света" и в газете "Русское слово". Было дорого, но мы пошли на это. А еще мой друг придумал отправлять почтой кнопки в подарок школам, гимназиям и канцеляриям, не забыв присовокупить к коробкам несколько рекламных буклетов. Уж там-то должны были оценить полезность нового товара. И худо-бедно, медленно, но верно продажи выросли. Был заключен договор с нашим первым покупателем и теперь, еженедельно он забирал у нас уже по восемьсот упаковок. Появились новые покупатели и продажи выросли. Станок уже работал без перерывов и Попов подумывал о введении дополнительной смены. Он показал нам прибыль за прошлую неделю, и выходило, что за этот период мы заработали около двухсот тридцать рублей. И себестоимость упаковки снизилась до четырех с половиной копеек. Мишка, на листочке подсчитав рентабельность производства, пришел в восторг и к рождественским праздникам пожелал выдать всем премию. Я его поддержал и наши работники, от простого сторожа до мастера получили кто по трешке, кто по десятке. После этого о нашем предприятии по Питеру покатились слухи, и на проходной стало не протолкнуться – все желали устроиться к щедрому хозяину. Попову же, как отличному управленцу, вручили в конверте стольник и с радостным весельем наблюдали за его неподдельной счастливо-удивленной реакцией. А после мы громко стрельнули в потолок шампанским и поздравили друг друга с прибыльным делом.

После рождества пришло подробное письмо от Мендельсона. В Германии он успешно подал заявку на патенты по кнопке и скрепке и сейчас проживает в столице Австро-Венгрии – заканчивает оформление заявки. Супруга его, как и он сам, вполне счастлива и проявила большой интерес к его работе. И сейчас активно ему во всем помогает и попутно изучает юриспруденцию. Яков был доволен. В помощь ему мы выслали деньги и пожелание ускориться. Нам был очень важен рынок северной Америки, а ведь до нее надо было оформиться еще и в Британии и во Франции.

После Нового Года Попов нас обрадовал тем, что новая пресс-форма круглой формы для наших кнопок разработана и готова к изготовлению, но для этого нужно согласие учредителей и первый взнос в размере полутора тысяч рублей. Деньги он, безусловно, получил, как получил и задание о поиске нового станка. Чем он с энтузиазмом и занялся, и у нас наконец-то, появилось свободное время.