– Послушай, – сказал он ребенку, – мне позвонить в полицию?

– Полицию, – повторил ребенок, – папа полицейский.

– Что ты сказал? Твой папа полицейский?

– Бапа, – сказал ребенок и состроил гримасу.

У него не хватало пары зубов.

Потом он повернулся лицом в угол и сжался как можно сильнее.

Мальчик слазил вниз и принес ведро.

Он расстелил спальный мешок и показал ребенку, как пользоваться ведром и туалетной бумагой, но не знал понял ли тот его.

– Я приду завтра – сказал он.

И пошел домой.

После того как я дописал и пару раз отрепетировал свой фокус, я приготовил ужин.

Мое кулинарное искусство не простиралось дальше макарон и пары комбинаций с соусами для жарки «Анкл Бенс».

В тот день я нарезал кубиками вареную колбасу, которую смешал с кисло-сладким соусом.

И к этому добавил рис.

Ел за письменным столом, разглядывая стену, – штукатурку на ней дым и время окрасили в цвет пальцев заядлого курильщика.

Давление.

Оно растет.

Слова барда не давали мне покоя, потому что и я, определенно, чувствовал это давление.

Шум в ушах, слабый писк в черепной коробке, который я относил на счет толстых стен и изоляции.

Звук одиночества, если угодно.