— Поверь мне, Слава. План операции остается без изменений. — Я слегка похлопал рыдающего Бисера по предплечью. — Мы ловим Куруяда на живца. Компрометируем его в глазах народа как похитителя. Это главное.

— Ни-низя-а!.. Так не ч-честно…

— Слушай дальше. Мы выручаем Метанку и ждем возвращения Данилы. А Данила вернется. Поверь мне, Бисер. Он не выдержит, ведь эта операция — наше детище… Каширин не выдержит. Он перебесится и вернется к рассвету. Не позже.

Бисер обиженно вытаращил глаза, распахнул было рот.

— А?..

— Извини, мне должно спешить, — сухо перебил я и оставил пьяного приятеля остекленевать на тропинке в одиночестве.

Ну вот. Склонившись под низкую притолоку, вошел в землянку. Ух, жарко и светло как днем! — добрая сотня лучинок пылает, потрескивая, в длинных кованых штативах. Ага, меня уж поджидают. У дверей — охрана (пара верных катафрактов и два «боевых жаба» из бисеровского окружения — жуткие, в цепях и бирюльках, с пятнами идиотского камуфляжа на физиономиях). Справа, в углу, в мягкой кудели из дюжины шерстяных одеял грезит бледный спящий Язвень — наш связист. Рядом, поджав ножки и дергая бровью во сне, молодой и перспективный ученик по имени Мяу (отважный финский подросток попросился на роль младшего тенетника и вскоре заслужил допуск). У противоположной стены, на лавке, как запасные хоккеисты (с такими же безумными глазами и тоже в мокрых рубахах) — отработавшие операнты-предварильщики. Славкин дружинник по имени Гай — добродушный мужик лет пятидесяти, рядом с ним — скуластый бородач Усмех, волжский ярыга. И тот, и другой — звероловы. Час назад вернулись из зоны «альфа», разместив тайники и ловушки. Из соседнего угла — ага, знакомый пылающий взгляд! — десятник Неро вскочил, кланяется:

— Приветствую, высокий князь…

Рядом с ним — девушка в дикой одежде, ватный парик сбился на плечо, рыхлая накладная грудь отстегнута и валяется у ног, на полу.

— Буэнос ночес, о великий коррехидор Лисей! Счастлива вновь видеть ваше изумительное лицо… — Вила Феклуша томно изогнулась в змеиной талии и замерла в дивном прогибе, похлопывая черным бархатом ресниц. Забавное создание. Раньше она почему-то боялась меня, дикарка: едва заметит — недовольно морщит носик и убегает, как от зачумленного. А теперь — надо же, какие искренние звездочки в глазах. Гм. Подозрительное потепление отношений

— Удачного вечера, коррехидор! — улыбается вишневыми блестящими губами. — Задайте перцу этому Куруяду!

И зададим, подумал я без улыбки. Сухо кивнув, шагнул к высокому табурету посреди подземной каморки, залитой трепетным золотом сотни веселых трескучих лучинок. Три ножки зарыты в землю по колено. Если присесть на круглое жесткое седалище, уткнешься носом в стену, сплошь увешанную круглыми экранчиками — волшебными зерцалами (высокотехнологичные подарки Степана Тешилова). Вот оно, мое рабочее место. Капитанский мостик.

Присел. Посидел молча, подождал, пока успокоится прыгающее сердце. Потянул жесткий шнурок, притужил стоячий жесткий ворот ледянского доспеха. Огляделся. Десять волшебных тарелок, под каждой из них — пробирка с кровью агента: совсем мало, всего с наперсток. В скляночки к образцам крови подмешано особое магическое зелье. Теперь по цвету крови можно судить о моральном духе агента, об уровне физических повреждений… Данька успел рассказать мне: если раствор в пробирке желтеет — значит, наш боевик перепуган и вот-вот сбежит с поля брани. Зеленый оттенок может означать одно из двух: либо герой отравлен, либо разъярен, как берсерк. Синева in vitro тревожно сигнализирует о том, что оперант находится под воздействием чуждого маги-поля. Наконец, если кровь постепенно набирает тона вишневого и коричневого — стало быть, агент получает все новые ранения…

Я хрустнул пальцами: из десяти пробирок пока ни одной черной. Пока.

Проведем перекличку.

— Язвень! — Стараясь говорить хладнокровно, я обернулся к спящему связисту. — Начинаем проверку связи. Нянька кличет… ну, скажем… старшего горыныча. Как дела, господа огнеметчики?

— «Как дела огнеметчики», — без выражения повторил Язвень мертвым голосом сонного человека. И через миг выдал столь же монотонно: — «У нас спокойно томимся в укрытии ждем указки».

Я догадался, что это ответ. Отличная связь — мгновенное соединение без помех… Быстро вскинул взгляд на темные блюдечка двух горынычей — первое и второе слева. На гнутых экранчиках мутно зеленели кусты, а в кустах… ага, вижу: невнятные горы темного металла — нелепые шлемы, похожие на чайники, длинные хоботы, пузатые огнеупорные панцири… Все в порядке: горынычи на исходной позиции. Следующая пара зеркал — птицебои.

— Нянька кличет старшего птицебоя. Доложите обстановку.

Язвень помедлил пару секунд, пару раз причмокнул во сне… Потом вяло бормотнул: