Гриманд успел раньше их. С ревом, вобравшим всю его ярость и бушевавшую внутри боль, он подтянулся на цепи, схватил ялик за корму и держал его, сопротивляясь быстрому течению реки.

Карла ничем не могла ему помочь. Она могла сказать, чтобы Инфант отпустил их, что в его мучениях нет необходимости, но это лишило бы умирающего единственной драгоценности, которая у него осталась.

Орланду вставил весло в уключину левого борта. Паскаль села рядом с ним и взяла второе весло. Они не бросят Матиаса.

Но бросят Гриманда.

Его всё равно пришлось бы оставить. Разумеется. Но до сих пор Карла гнала от себя эту мысль. Осознание неизбежного всколыхнуло в ее душе бурю чувств, самым сильным из которых была печаль. Огромная рука короля воров находилась в нескольких дюймах от ее руки – толстые, как древко копья, пальцы стискивали борт с такой силой, словно хотели раздавить его. Вес нагруженного ялика заставил Гриманда вытянуть руки, словно на распятии. Течение медленно относило их к берегу. Он сплевывал воду, а дыры глазниц на его обожженном и деформированном лице никак не отражали его мучений. Они просто смотрели и видели все.

– Гриманд… – начала было Карла и замолчала, не зная, что сказать.

– Меня ослепили не слезы, так что не стоит их проливать, – отозвался вор.

– Гриманд! – Эстель вскочила, и Карла обняла ее, чтобы девочка не упала в воду.

– Ля Росса, моя дорогая. Будь верна своей сестре и ее матери, – попросил ее в ответ слепой великан.

– Да, – кивнула девочка.

– Дракон не может умереть, и он будет охранять тебя. Всегда.

– Как ангел?

Гриманд втянул воздух сквозь сжатые зубы.

– Черный ангел? – Эстель подняла голову. – Как у Танзера?

Матиас перегнулся через борт на носу плашкоута над Гримандом, протянул алебарду, зацепил выступ за борт ялика и подтянул его к себе. Король воров погрузился в воду, но не разжал пальцы.

– Мой Инфант, со всем уважением, но ты стоишь у меня на пути, – предупредил его рыцарь.

– Значит, обойди меня – так делали все.

Иоаннит переместил крюк по другую сторону от Карлы, и она подвинулась на скамье. Ее муж перекинул через борт ялика одну ногу, затем другую, после чего встал на скамью и бросил алебарду в реку, держась за борт плашкоута свободной рукой.

Тишину ночи разорвал звук, подобного которому никто из сидящих в лодке еще не слышал.

Карла повернулась. Остальные тоже.