Семенов вошел в гулкое помещение под высоким куполом, сквозь пробоину в котором проглядывало синее небо. Буцанов шел на шаг сзади.

Пленные действительно молились. Кто-то стоял перед алтарём, двое тяжелораненых лежали вдоль стенки.

— Отставить разводить дурман! — крикнул Буцанов.

Голос его заглушил негромкий перелив голосов. Большинство белогвардейцев умолкло. Поручик закончил креститься, уже разглядывая вошедших. Лица не столько испуганные, сколько уставшие, отметил Семенов и скомандовал:

— Строиться в одну шеренгу!

Поручик машинально шагнул вперёд, задавая место построения — и вдруг как-то изменился в лице, смутился. Осознал, наверное, в эту секунду своё положение.

Белые встали в шеренгу. Семенов скользнул взглядом по раненым. Перевязанные. Много бинтов потрачено. Новые пришлют из полка неизвестно когда. А бинты белогвардейцев, по словам пленного медика, еще до боя по недоразумению уехали в тыл: откомандированный с обозом санитар прихватил все медикаменты с собой. Может так, может, врет. Ну, да ладно — перевязать-то надо, люди все-таки…

Допрашивали во дворе, выводя по одному. Конвой стоял вокруг с винтовками наизготовку. Допрошенного молодой боец отводил в сторонку, к старому дубу с раздвоенным стволом. «Ангеленку» было не больше двадцати трех, красивое чистое лицо и глубокие голубые глаза делали его действительно похожим на ангелочка без всякого двойного смысла. Семенов считал, что этому пареньку не надо бы заниматься тем, чем он занимается, но вмешиваться в дела Коломийца не хотел: слишком специфическая и тонкая у того работа, как бы не нарушить чего…

Допросы шли вяло. О противостоящих силах противника в эскадроне знали и так — и показания пленных не добавляли ничего нового. Пехотный полк, два десятка пулемётов, полевые пушки. Но с боеприпасами туго. В полку дизентерия, командир контужен и страдает бессонницей.

Поручик, совсем ещё молодой, с тонкой детской шеей, решил играть героя, но не знал — как. Отчаянно выпячивал грудь и задирал подбородок, но на вопросы всё-таки отвечал, поглядывая на стоявших поодаль, под дубом, рядовых.

— Сколько снарядов?

— Не знаю.

— Ну, ты лично, сколько ящиков видел?

— Нисколько. Они на телегах, рогожкой накрыты.

— А телег сколько?

— Пять.

Всех допрашивать Семенов не стал.

— Да ну их, — мотнул головой. — Только время тратить.

Потянул комиссара за локоть:

— Пойдём, товарищ Буцанов, найдём занятие полезней.