Невероятным подспорьем были прочитанные книги из библиотеки храма Изначального. Поэтому без зазрения совести я рассказала, что он был послушником в храме Изначального. Преследовала две цели, проверить образованность мужчины и отношение к забытой религии.

Мои слова точно попали в цель, он почти неуловимо вздрогнул, всматриваясь в меня.

— Дорогая, — раздался голос женщины, — но ведь уже более ста лет Изначального не упоминают ни в одной из хроник.

Я не ошиблась, эти двое точно были более образованны, чем хотели казаться. А ум и образованность редко идут на поводу слепого фанатизма и поклонения разжигателям войны. И доступ к столь древним книгам давал махонькую надежду найти союзников. Как минимум в их лице. Ах, да и собратья Рэна скорей всего тоже в сопротивлении, пронеслась мысль догоняя остальные.

И приглушив голос, я начала рассказывать этим двоим историю, которая приоткрывала покрывало над Белой горой и храмом Изначального. Чуть-чуть, как сказку, которую по легенде рассказывал дедушка.

Ему было пятнадцать, когда умер последний настоятель. Братья собрались над погребальным костром, и порешили отпустить с миром тех, кто хочет уйти. За восемьдесят лет, которые прошли с момента гибели Изначального, дорога к храму превратилась в узкую тропку, а в последние десять лет ни один человек не поднялся по лестнице. Мой дедушка был последним. Брошенный в пятилетнем возрасте на ступенях лестницы он был подобран возвращающимся из путешествия жрецом и с тех пор помогал братьям, обучался и переписывал особо обветшалые хроники.

Один из них забрал дедушку в свою родную деревню, которая находилась у подножия горы. А через года он научил меня писать, считать, пересказал исторические хроники, охватывающие более трехсот лет.

Меня выслушали очень внимательно. Я чувствовала, что каждое слово взвешивается на невидимых весах. Пришлось озвучить несколько фактов из тех свитков. Мадам Ми, прижала ладонь Рэна к поверхности стола. Этот жест не укрылся от меня. Скорее всего сопротивление, если оно вообще существует, а не плод моей воспаленного воображения, организация, законспирированная по самую макушку. Меня проверяли, я присматривалась.

Рано утром, после завтрака Рэн предложил размяться на заднем дворе. Хмыкнула, прошла на второй уровень. Сойдясь в рукопашной, ощутила немного странную ауру Рэна. Голый торс с перекатывающимися мышцами больше отвлекал, завораживая гармоничными абрисами. Выпускала свою лису пару раз, в самых критических случаях. Весь воздух этой планеты кричал про опасность, поэтому лиса была тем оружием, которое следовало использовать только в самом критическом случае. Духи воды, с которыми столкнулась на болоте, были хоть и опасными, но какими-то древними что ли. Не покидало ощущение, что они еще с тех времен, где человек не был венцом творения, а ходил на четырех лапах. Может система башен, это то, что осталось от их цивилизации, а они деградировали, когда планета провалилась в ледниковый период. Все эти мысли накатили, когда первый мой удар ребром ладони достиг бока мужчины. Он однозначно не видел во мне достойного противника и за это поплатился. Дальнейшая схватка была в полную силу, почти на равных, я все же уступала ему по весу. И каждый удар, который достигал его тела, странно отзывался где-то глубоко внутри. Лиса как будто слизывала информацию с капель выступившего на его торсе пота. И ее предположение о расе мужчины выбило меня из сосредоточенного состояния, и я оказалась на песке, прижатая хитрым захватом.

Он пах чем-то неуловимым, я согласилась с лисой, точно это какое-то водное растение. Но он почти сразу поднялся и подал мне ладонь.

— Вы достойный противник, ваша техника боя, никогда не сталкивался с несколькими движениями. Научите?

Он слегка приподнял левую бровь, ожидая на мой ответ.

Я отдышалась, растянула губы в полуулыбке.

— Конечно, в обмен на урок о ваших блоках.

Он довольно хохотнул, протянул ладонь еще раз.

— Думаю нам есть чему научить друг друга. Я в предвкушении боя на мечах. Но думаю, мы отложим его на завтра. А сегодня у меня дела.

После того как он ушел, я заметалась по заднему двору. Попинала мелкие камни, этот мужчина выбил меня из равновесия. Лиса фыркала, твердила, что он рыба. Ну типа он русалка. Я не соглашалась, потому что что-то на задворках памяти скреблось и просилось наружу. Запах, именно запах и странное психологическое опьянение не давало согласиться. Секунда и я застыла перед поленницей с дровами, наконец вспомнив, как преподаватель рассказывал о цветке голубого лотоса.

В некоторых странах, в том числе и в России, свежие листья и цветы лотоса входили в список запрещенных наркотических веществ. Все дело в том, что лотос обладает психотропным действием на человека. Аромат свежего голубого лотоса мощный афродизиак и буквально лишает человека разума.

Не знаю откуда, но я точно знала, что он использует мыло с экстрактом этого вещества. Ну не может же он источать сам этот аромат. Или может?

— Ага — засмеялась лиса внутри, — скажешь тоже. Тогда он икона. Но по мне уж слишком живо выглядит. Или бог.