– Да что ты?! Но, кажется, ты переоделся? Когда мы расставались три часа назад, на тебе был другой костюм.

– Это верно. Я поменялся одеждой с одним повстречавшимся на пути крестьянином.

– И у тебя не было ни одной неприятной встречи?

– Ни одной.

– Ну хорошо…

– Если не возражаете, виконт, – сказал подошедший к ним барон, – мы выступим только через полчаса. Ведь еще нет и полуночи. Я считаю, что мы должны быть у Сен-Кантена около трех часов ночи. Кстати, в это время ослабевает и бдительность часовых. Вы согласны, виконт?

– Согласен. И ваше мнение полностью совпадает с инструкциями господина Колиньи. Он будет ждать нас в три часа утра. К этому времени мы должны быть уже у города. Но дойдем ли мы до него, неизвестно…

– Непременно дойдем, монсеньор, позвольте вас уверить в этом, – вмешался Арно-Мартен. – Проходя мимо лагеря валлонов, я хорошенько рассмотрел его расположение и проведу вас мимо него хоть с завязанными глазами.

– Что за чудеса, Мартен? – воскликнул Габриэль. – Чего ты не успел за два часа! Отныне я буду полагаться не только на твою верность, но и на твою смекалку.

– О, монсеньор, полагайтесь только на мое усердие, а главное – на мою скрытность. Выше этого мое честолюбие не метит.

Случай и дерзость так благоприятствовали плутням пронырливого Арно, что с момента появления Габриэля этот обманщик имел полную возможность говорить лишь правду.

И пока, уединившись, Вольперг и Габриэль обсуждали план экспедиции, негодяй тоже заканчивал разработку своего собственного плана, доверившись удивительному стечению обстоятельств, которое до сих пор всегда выручало его.

На самом же деле произошло вот что. Вырвавшись из плена, Арно полтора суток бродил по окрестным лесам, не решаясь выйти из них, так как боялся снова очутиться в плену. Под вечер он разглядел в Анжимонском лесу следы конских копыт; по-видимому, тут прятались всадники, а коли они углубились в чащу, следовательно, это французы. Арно постарался к ним присоединиться, и это ему удалось. Первый же солдат Вольперга, поздоровавшийся с Арно, назвал его Мартен-Герром, и тот, разумеется, не отрекся от такого имени. Прислушиваясь ко всем разговорам, весь обратившись в слух, он вскоре узнал, что в эту же ночь сюда должен вернуться виконт д’Эксмес, отправившийся в Сен-Кантен, а вместе с виконтом и Мартен-Герр. Поэтому-то Арно и приняли за Мартена и, естественно, стали расспрашивать его о виконте.

– Виконт придет, просто мы пошли разными дорогами, – отвечал он, и тотчас же сообразил, что непредвиденная встреча с Габриэлем сулит ему немало выгод.

Во-первых, можно не заботиться о собственном пропитании в столь трудное время. Во-вторых, он знал, что пленного коннетабля Монморанси не столько угнетает позор поражения и плена, сколько мысль о своем ненавистном и всесильном теперь сопернике, герцоге де Гизе, обретшем полное доверие короля. Увязаться же за одним из друзей де Гиза значило бы приобщиться к источнику всех сведений, которые Арно дорого продавал коннетаблю. Наконец, Габриэль был личным врагом Монморанси, главной помехою для брака его сына Франциска и госпожи де Кастро.

Но если вернется настоящий Мартен-Герр, размышлял Арно, то это может начисто расстроить такие прекрасные планы. Поэтому, дабы не раскрылся обман, нужно во что бы то ни стало подстеречь простака Мартена и устранить, а то и просто убить его. Какова же была его радость, когда виконт д’Эксмес вернулся один и сразу же признал в нем Мартен-Герра! Арно, как оказалось, сам того не ведая, сказал правду Вольпергу и его людям. Тогда уж он окончательно доверился своей звезде, полагая, что дьявол, покровитель его, вверг беднягу Мартена в плен к испанцам.

Вскоре отряд Вольперга разделился на три колонны и двинулся в путь по трем разным направлениям.

Колонна Габриэля осторожно миновала лагерь валлонов и вскоре оказалась под стенами Сен-Кантена, обложенного со всех сторон испанцами.

Город, казалось, застыл в тревожном ожидании, ибо исход дерзкой операции Габриэля и Вольперга нес горожанам либо спасение, либо гибель. Поэтому адмирал уже в два часа ночи сам побывал в тех местах, где должны были пройти солдаты Вольперга, и приказал часовым быть начеку. Потом он взобрался на сторожевую башню и стал вглядываться и вслушиваться в ночную зловещую тишину. Но он ничего не услышал, ничего не увидел. До него доносился лишь глухой далекий шум у испанских подкопов да виднелись черные пятна лесных массивов и белеющие в темноте вражеские палатки.

Тогда, не в силах совладать с беспокойством, адмирал решил направиться в самое опасное место, где должна была решиться судьба Сен-Кантена. Он сошел с башни и в сопровождении нескольких офицеров поскакал к бастиону де-ла-Рэн.