– Ну, вот и вы, монсеньор! – воскликнул бравый оруженосец. – Я целый час только и делаю, что выслушиваю похвалы виконту д’Эксмесу. Вы перевернули весь город вверх дном. Какой вы талисман привезли с собой, монсеньор, если в два счета изменили настроение сен-кантенцев?

– Всего лишь одну решительную речь, Мартен, только и всего. Но разговоры есть разговоры, не больше. Теперь пора действовать.

– Давайте же действовать, монсеньор, мне это еще больше по душе, чем пустые разговоры. Догадываюсь, что нам придется прогуляться за город под самым носом у неприятеля. Что ж, я готов!

– Ты слишком торопишься, Мартен. Еще светло, надо дождаться сумерек, чтобы выбраться отсюда. В нашем распоряжении около трех часов. За это время мне надо кое-что сделать… – Габриэль чуть замялся. – Кое-что уточнить…

– Понимаю! Уточнить силы гарнизона! Или слабые места фортификаций.

– Ничего-то ты не понимаешь, бедный мой Мартен, – вздохнул, улыбаясь, Габриэль. – Нет, об укреплениях и о войсках я знаю все, что хотел узнать… Меня занимает сейчас нечто… сугубо личное…

– Скажите мне, что именно, и, если я могу вам быть чем-нибудь полезен…

– Да, Мартен, можешь. Ты верный слуга и преданный друг, поэтому у меня нет от тебя секретов… Ты просто забыл, кого я ищу в этом городе…

– Ах, простите, теперь вспомнил! – воскликнул Мартен. – Речь идет, монсеньор, об одной… бенедиктинке? Так?..

– Ты прав, Мартен. Что с нею сталось в этом городе? Признаться, я не решился спросить об этом у адмирала. Да и смог ли бы он ответить мне? Диана, полагаю, переменила имя, уйдя в монастырь.

– Да, – заметил Мартен, – мне приходилось слышать, что имя у нее Хли… несколько языческое…

– Как же нам быть? – проговорил Габриэль. – Лучше, пожалуй, сперва порасспросить вообще о монастыре бенедиктинок…

– Правильно, – согласился Мартен-Герр, – а затем перейти от общего к частному, как выражался мой духовный отец, которого подозревали в склонности к протестантству. Ну что ж, я к вашим услугам.

– Будем наводить справки порознь, Мартен, тогда шансы на успех у нас удвоятся. Будь ловок и скрытен, а главное, постарайся не напиться.

– О, монсеньор, вы же знаете, что со времени отъезда из Парижа я возвратился к прежней трезвой жизни и пью только воду.

– В добрый час! – сказал Габриэль. – Так встретимся через два часа здесь же.

– Слушаюсь, монсеньор.

И они расстались.

Через два часа они опять встретились. Габриэль сиял, а Мартен имел довольно смущенный вид. Узнал он совсем немного. Оказывается, бенедиктинки пожелали разделить общую участь вместе с горожанками и теперь делали перевязки и ходили за ранеными; они с утра до вечера работали в разных лазаретах и только на ночь возвращались в обитель, вызывая у горожан чувство почтительного восхищения.

Габриэль, по счастью, узнал больше. Получив от первого же прохожего те же сведения, что и Мартен-Герр, он спросил, как зовут настоятельницу монастыря. Ею оказалась сестра Моника, подруга Дианы де Кастро. Тогда Габриэль осведомился, где можно ее видеть.