Прошло много лет с тех пор, как кто-нибудь звал ее Клэр. На самом деле, сегодня никто не обращался к ней иначе, чем Эйвери Мэйсон. Она задавалась вопросом, действительно ли возможно стереть прошлое и стать кем-то другим? Детские воспоминания, глубоко укоренившиеся в ее подсознании, говорили, что нет. Сколько бы лет ни прошло, какая-то часть ее навсегда останется Клэр Монтгомери. Та ее часть, которая была связана с Конни Кларксон, не имела другого «я».
Родившись Клэр Эйвери Монтгомери, она не сменила имя на Эйвери Мэйсон юридически, а использовала псевдоним, которым подписала свою первую статью для «Лос-Анджелес Таймс», когда ей было двадцать восемь лет. Он прижился. Не случайно, ведь это было в тот же год, когда ее отца обвинили в создании одной из крупнейших финансовых пирамид в истории Америки. Смена имени была стратегическим ходом, сделанным после окончания юридического вуза в попытке избежать семейного наследия. Родство с Гартом Монтгомери закончило ее юридическую карьеру еще до начала. Никто не доверит дочери величайшего американского вора честно преследовать преступников, так что она и не пыталась. С бесполезным юридическим образованием и родословной, которую пыталась перечеркнуть, она сбежала из Нью-Йорка и остановилась в Южной Калифорнии. Вернулась к своему диплому бакалавра в журналистике, чтобы устроиться писателем сюжетных материалов для «Лос-Анджелес Таймс». Это оплачивалось мало и было далеко от той жизни, которую она оставила позади. Когда-то дочь миллиардера и владелица трастового фонда, предназначенного, чтобы обеспечить ей финансово независимую жизнь, она оказалась в Лос-Анджелесе и впервые в жизни была вынуждена сама заботиться о себе.
Вскоре после начала работы в «Таймс» она наткнулась на историю о пропавшем во Флориде ребенке. История получила огласку на государственном уровне, и ее расследование привлекло внимание Мака Картера. Ее, как Эйвери Мэйсон, пригласили в качестве гостя в «Американские события», чтобы рассказать историю, что вылилось в специальный репортаж в трех частях. Финальный двухчасовой эпизод включал драматичные кадры того, как Эйвери в сопровождении камер «Американских событий» сопровождала полицейских, когда они сделали свое шокирующее открытие в сарае за домом бабушки. Мак Картер так впечатлился расследовательским чутьем Эйвери, что еще несколько раз за тот год приглашал ее в программу. Тогда ей было всего двадцать девять лет. Частые приглашения привели к более постоянной роли регулярного автора. Рейтинги доказывали популярность молодой журналистки. После двух лет в качестве корреспондента ее пригласили присоединиться к программе на постоянной основе в качестве соведущей. Когда Мак Картер умер, она неожиданно оказалась новым лицом одной из старейших информационно-аналитических программ Америки. На поверхности Эйвери Мэйсон была молодой, успешной журналисткой, у которой вся карьера впереди. Внутри же она находилась на грани нервного срыва от того, что популярность привлечет внимание к ее прошлому и свяжет ее с Гартом Монтгомери – ее отцом, Манхэттенским вором.
В девяностых и двухтысячных семья Монтгомери была символом американской мечты – честно работающая семья, достигшая высших эшелонов общества благодаря твердости характера и целеустремленности. В 1986 году Гарт Монтгомери основал «Управление инвестициями Монтгомери», зарегистрированный в Нью-Йорке хедж-фонд, который предлагал услуги по брокерским операциям с ценными бумагами и консультирование по инвестициям банкам, финансовым организациям и частным лицам, обладающим крупными активами. После трех десятилетий управления портфелями некоторых из богатейших людей страны, консультирования некоторых из крупнейших мировых корпораций, контроля за пенсионными фондами крупнейших американских профсоюзов и управления фондами влиятельных вузов фирма имела в оперативном управлении капитал в пятьдесят миллиардов долларов. Выглядело все так, будто хорошо управляемый глобальный фонд зарабатывает миллионы для своих клиентов. В реальности это была грандиозная финансовая пирамида, которая выплачивала долгосрочным инвесторам невероятные прибыли, полученные из вкладов новых инвесторов. В итоге неустойчивый карточный домик разрушился, и самым ошеломительным образом.
Бухгалтеры-криминалисты определили, что более тридцати миллиардов долларов были получены обманным путем и потрачены на роскошный образ жизни Гарта Монтгомери. Остальные активы компании оказались выдуманными – бухгалтерские книги были настолько фальсифицированными, что почти обратились в пепел, когда федералы наконец заполучили их. Обвинения со стороны федеральных властей прозвучали летом после того, как Клэр Монтгомери закончила юридический вуз, и до сих пор у нее перед глазами стояли воспоминания о том, как федеральные агенты вломились в дверь их семейного пентхауса на Манхэттене, вытащили отца из постели прямо в пижаме и вывели в наручниках в полицейский автомобиль, припаркованный прямо перед зданием. Конвоирование арестанта увидели по всему миру. Фотографии пестрели на первых полосах всех газет, а каждый выпуск новостей показывал запись. Напечатайте в любом поисковике имя «Гарт Монтгомери», и первой картинкой выпадет ее отец, в пижаме, со скованными за спиной руками, и два десятка федеральных агентов, выводящих его из здания.
Несмотря на то, что Эйвери была в курсе, ее все равно шокировала чудовищность ситуации, когда подробности «Карточного домика» – так ФБР назвали операцию, которая разрушила «Управление инвестициями Монтгомери» – стали достоянием общественности. Это как смотреть фильм ужасов, в котором ее отец играл роль главного злодея. Если обвинения были правдой, а она знала, что были, это значило, что ее отец обманом лишил тысячи людей их сбережений, множество производственных рабочих – их пенсий, а вузы – десятилетий благотворительных взносов выпускников. Обвинения значили, что семья Монтгомери была миражом как морально, так и материально. Все, чем они владели, было отравлено жаждой наживы и обманом: пентхаус, особняк в Хэмптонс, вилла в Аспене, квартира на береговой линии в Сент-Барте, машины, реактивный самолет, ее трастовый фонд. Даже «Клэр-Войанс», ее величавая парусная яхта, утонувшая прошлым летом, была приобретена на добытые нечестным путем деньги. Но иллюзией были не только вещи, ложью оказалась и сама их счастливая семья.
Возможно, хуже, чем финансовые махинации, был личный обман, вышедший на свет вслед за признанием ее отца виновным. Стало известно о любовнице Гарта Монтгомери, сорокалетней женщине, с которой отец спал больше десяти лет. И сразу поздние вечера, когда отец постоянно работал, и частые деловые командировки обрели смысл. Даже идея каждое лето отправлять Эйвери и ее брата в Висконсин казалась замаранной обманом. Разоблачение двойной жизни отца ранило глубже, чем понимание, что вся ее жизнь была вымыслом. Это открытие погубило ее мать – полное разрушение жизни, которую она построила с любимым, как она верила, мужчиной. Инфаркт унес жизнь Аннет Монтгомери, когда ей было всего шестьдесят два года, через каких-то восемь месяцев после того, как федеральные агенты вытащили ее мужа из постели ранним утром. Несмотря на то, что вскрытие показало хроническую и недиагностированную ишемическую болезнь сердца, Эйвери не могла отделаться от мысли, что настоящей причиной ее смерти стало предательство отца. Эта ядовитая мысль продолжала подпитывать отвращение, которое она испытывала к отцу. Хотя кончина матери легла на плечи еще одной трагедией, было некоторое умиротворение в том, что маме не придется страдать от позора, вызванного тем, что она была женой одного из самых ненавидимых мужчин в Америке.
Мучения и гнев со временем уступили место ясности. Жизнь, которую двадцать восемь лет вела Клэр Монтгомери, кончилась. Выжить можно, только создав себя заново. Что она и сделала. Так родилась Эйвери Мэйсон.
Глава 11
Эйвери провела вечер дома у Конни Кларксон, они пили вино и разговаривали. Ранее днем она прогулялась по базе, навестила домик, в котором жила каждое лето, дошла до пристани и поболтала с учениками, приехавшими на лето. Вечером они с Конни делились историями и самыми яркими жизненными моментами, поскольку в последний раз виделись год назад. Эйвери расспрашивала про школу. Набор был полным, а лист ожидания – длинным. Школа выживет. Конни преуспеет. Теперь все иначе, чем раньше, но Конни справляется. Если женщина и держала зло на случившееся, то никогда не показывала этого.
Конечно, именно связь Конни с детьми Монтгомери и множество каникул, проведенных ими в Систер-Бэй, позволили Гарту Монтгомери предложить ей инвестиционные возможности. Поначалу Конни не решалась так тесно связать бизнес с отцом своих бывших учеников, но постепенно уступила сладкоречивому финансовому кудеснику. Для Конни в инвестировании в такую легендарную фирму было слишком много плюсов, чтобы отказаться. Гарт Монтгомери обещал неустанно работать на нее и получить прибыль, которая была характерна для «Инвестиционных услуг Монтгомери». У фирмы были строгие правила насчет минимальных вложений, но мистер Монтгомери был готов отступить от правил ради такого близкого друга семьи. За свою жизнь Конни накопила два миллиона долларов и все до последнего цента отдала отцу Эйвери. Он обещал удвоить их за пять лет.
Год спустя федералы постучали в дверь «Инвестиционных услуг Монтгомери». За этим последовали ордера на обыск, а также заморозка счетов и арест активов. Когда пыль улеглась, Конни Кларксон вместе с остальными клиентами Гарта Монтгомери узнала, что ее деньги пропали. Детальное рассмотрение показало, что их выплатили долгосрочным инвесторам, которым были положены баснословные прибыли, которые фонд не мог законно покрыть. Какая-то часть, безусловно, была потрачена на роскошную жизнь миллиардера, который при помощи грабежа воплотил американскую мечту. Гарт Монтгомери обещал Конни все, а оставил ни с чем.
Постепенно их разговор ушел в сторону от Гарта Монтгомери и коснулся смерти мамы Эйвери. Конни была для Эйвери второй матерью, поэтому для нее было естественно излить душу этой женщине. А потом, как всегда, разговор перешел на брата Эйвери. В конце концов, Кристофер был самым любимым учеником Конни за все годы.
Только позже ночью, когда Эйвери тихо лежала в гостевой комнате Конни, ее мысли вернулись к отцу. Несмотря на доводы обвинения, что Гарт Монтгомери само воплощение склонности к побегу, он исчез после того, как вышел под залог. Федералы подозревали, что он не ушел далеко, поскольку сдал паспорт, а все его активы были заморожены. Скорее всего, Мексика, но нельзя исключать и Южную Америку. Правда, поступали сообщения, что его видели в Европе и Австралии. Единственное, что они знали наверняка, это что он забрался достаточно далеко, чтобы скрываться последние три с половиной года.
За эти годы федералы множество раз беседовали с Эйвери и расспрашивали о местонахождении ее отца. Она всегда говорила им одно и то же: она понятия не имеет, где прячется ее отец, не заинтересована в его поисках и счастлива, что он пропал. Это всегда была правда. А потом пришла открытка и все изменила.
В воскресенье утром Эйвери и Конни подняли парус на «Moorings 35.2», пришвартованной у причала Конни. Эйвери знала эту модель производства «Beneteau», крепкую, хорошо спроектированную и профессионально изготовленную. Но это не остановило ее от скрупулезного осмотра каждой детали. К семи утра они шли ровно, Конни стояла за штурвалом. Даже после потери всех сбережений страсть Конни Кларксон не угасла. Женщина жила ради плавания под парусом. Эйвери владела десятиметровой «Catalina», которая стояла в доке в Санта-Монике, и ходила под парусом почти каждые выходные. Несмотря на это, она выполняла инструкции своей старой наставницы так, словно не плавала годами. Они дошли до острова Вашингтон, после чего повернули обратно. Спиннакер сильно захлопал, пока они меняли направление, а затем снова наполнился, когда они встали в бейдевинд на новом курсе. Яхта шла с пятнадцатиградусным креном, а они сидели и наслаждались плаванием. За последние несколько лет Эйвери видела, как заметно боль и разочарование повлияли на Конни. Но сегодня, сидя у штурвала этой конкретной яхты, Эйвери видела, что искры, которые она помнила по детским годам, вернулись в ее глаза.
Ко второй половине дня Эйвери снова была в пути за рулем своего «Рендж Ровера». После прощания глаза покраснели, и их щипало. Пять часов спустя Эйвери боролась с траффиком на скоростной автомагистрали Дэна Райана, продираясь сквозь Чикаго. К тому времени, как она пересекла штат Индиана и въехала в Огайо, уже стемнело, и она начала искать отель. Первая остановка – ежегодное паломничество в дом Конни Кларксон – позади. До Нью-Йорка оставался еще целый день за рулем. Там она займется историей жертвы одиннадцатого сентября, которую идентифицировали через двадцать лет после обрушения башен-близнецов. Но на самом деле она будет выслеживать кое-кого другого.