— Вот и доставай портянки.

— Вот. Ой, а я их наматывать не умею…

— Ну "это не горе", как говорил какой-то сказочный персонаж. Расстилай на стуле портянку, вот, теперь смотри, как я делать буду…

Нога встала, чуть отступив от наружного и ещё меньше от переднего краёв, потом наружный угол как-то ловко обернул пальцы и уголок спрятало и прижало свободным полотном портянки. Следующим движением оставшаяся кнутри свободная часть портянки обернула подъём, вышла изнутри и передний край ловко лёг на переднюю поверхность голени, руки расправили образовавшийся со стороны пятки хвост, который как-то конвертиком сложился вокруг пятки и обернулся уже вокруг лодыжек и зафиксировал конец, когда куда-то загнул свободный уголок. Портянка с ноги никуда не падает, а нога в этой портянной упаковке так смешно выглядит…

— Так и будешь смотреть, сапожок надевай, будем на него красоту и глянец наводить…

Едва я встала и притопнула надетыми сапогами, как Сосед подхватил за края подол платья и задрал его выше колен:

— Э-эй! Ты чего делаешь?

— Не то, что ты подумала, собираюсь сапоги чистить…

Критично осмотрев все три наши сапожные щётки, выбрал самую старую на которой в остатках щетины ваксы не было совершенно и стал ею шуровать по сапожкам со всех сторон, только голенища почти не трогал. Я не раз видела военных с сияющими начищенными сапогами, но у меня никогда так не получалось, хоть я старалась, путь не сапоги, а туфли или ботинки. И папа чистил свои сапоги и ботинки, они получались чистыми и ровной черноты, но ни разу не сияли начищенными зайчиками отражений. Здесь у меня на глазах сапоги начали сиять, но это оказалось только подготовкой, потому что почти никогда не использовавшаяся у нас байковая полоса бархотки приступила к наведению финальных штрихов. Теперь внимание уделили и голенищам, в какой-то момент мне показалось, что сапожки у меня из зеркала, а не из кожи. После пошла мыть руки, а Сосед удовлетворённо сообщил:

— Вот так примерно… Надо же… А руки помнят… Не утратил навыков забайкальский сержант… Теперь нам нужно к дяде Ахмету и уже можно будет к ателье подходить. Время идёт, и если Митрич сказал "в обед", значит не позже часа после обеда надо постараться быть.

Дядька Ахмет был буквально растроган, когда я подарила ему большую коробку с чаем. Оценил он и качество наведённого на сапоги глянца. И подумав не согласился с тем, что Сосед предложил ему пропитать подошвы сапожным клеем. В результате, я немного посидела на табуреточке у ларька и мне была выдана чашка с уже заваренным подаренным мной чаем. А дядя Ахмет объяснил, что если бы было можно и нужно клеем подошвы намазать, так Амаяк и сам бы так сделал. Да! А с чаем я не промахнулась, как я понимаю, и чай хороший и дядька Ахмет его заварил виртуозно. Так что я сидела, ухватив чашку с чаем двумя ладошками, и наслаждалась его терпким вкусом с пряным запахом и слушала умные слова и пристыженное молчание Соседа.

Отсюда я направилась в ателье-пошивочную артель за формой. Меня уже ждали, оказывается, с утра звонили и уточняли из отряда. Поэтому, едва я пришла, вокруг меня завертелся тряпочный вихрь. Юбка с такой необычной кокеткой в нижней части сзади получилась красиво и аккуратно. Думаю, что во многом за счёт уменья шившей мастерицы. Но до юбки мне пришлось померить две ушитые по мне тельняшки, одну с длинным рукавом тёплую, в которой сразу взопрела, другую майкой тонкую. Когда я стала надевать первую и привычно посмотрела чтобы вырез спереди был больше, меня поправили, что у тельняшки наоборот вырез больше сзади, а спереди должно быть под горло, чтобы красиво выглядывать в вырезе форменки. Я чуть засомневалась, что длина тельняшек ниже середины бедра избыточна, на что мне сказали, что я ещё молодая и глупая, и должна доверять взрослым женщинам, которые за меня подумали о том, ЧТО настоящая женщина должна всегда стараться держать в тепле. Потом с примеркой белой форменки возникла неловкость. Дело в том, что белая парадная и одновременно летняя форменка была с секретом, в треугольном вырезе был на пуговицах пристёгнут кусочек тельняшки, чтобы в жаркую погоду я не парилась в тельняшке и форменке. Но тут оказалось, что ввиду отсутствия лифчика у меня торчат и видны соски, так что мне была на этот случай выдана лёгкая белая майка тоже длиной ниже попы. С чёрной юбкой и ремнём белая форменка создала в зеркале довольно милую девушку в матросской форме. Сосед как-то ехидно хмыкнул:

— Классический дресскод для секретарши, только шпилек и чёрных чулок не хватает к чашечке кофе для босса. Извини, это я так, просто мысли вслух…

Одновременно с одеванием, мне рассказывали сколько трудностей они встретили и преодолели, в частности вместо принесённых мной гюйсов нашли два самого маленького размера и подогнали для меня, потому что в выданном мне гюйсе рассчитанном на могучую шею кочегара или подносчика снарядов самого крупного калибра, я бы потерялась и он бы выступал шире моих плеч крылышками по бокам. Ещё мне объяснили, что красные звёздочки положенные рядовому краснофлотцу мне на рукава нашили, а вот шеврон моей службы мне предстоит нашивать самой, потому что у них его просто нет. То есть мне показали имеющиеся, и когда я радостно, с подсказки Соседа, потянула лапки к эмблеме с молниями и крылышками, мне объяснили, что это радиотехническая эмблема, а мне нужна другая, для радистов. И видимо, чтобы я больше в подобной ситуации не мучилась, мне показали в книжке, якорь перевитый молниями. Я вспомнила, что у одного из приходивших на радиокурсы экзаменаторов видела именно такую, то есть наверно они правы, а не я, вернее Сосед. "Всё у этих флотских, не как у людей, в армии у всех связистов именно такая эмблема с крылышками…" — почти обиженно оправдывался он. Больше каких-то других нашивок или эмблем мне не положено, что не могло не радовать. К слову, я так ни разу никаких шевроном и не носила. Сначала радистских не было, а потом как-то забыла про них вообще, и не напоминал никто. Мы ещё раз уточнили, когда мне можно будет прийти за готовыми остальными вещами, на удивление, мне пообещали, что после второго июля уже всё будет готово. Когда я уже собралась уходить, меня буквально в дверях поймали за рукав с такими глазами, что первой мыслью было, что я пошла на улицу без юбки, как минимум. Оказалось, что меня затормозили из-за отсутствия головного убора. Ну и что делать, если берет у меня дома остался? С моей точки зрения это абсолютная мелочь недостойная внимания, но оказалось, что всё очень серьёзно и что вместо прибытия в УОПП я могу оказаться на гарнизонной губе, где смогу открыть личный счёт своих дисциплинарных взысканий. К слову, ни разу не вспомнила слова Митрича, что я в отряд должна прибыть по гражданке, так как у меня никаких ещё документов и до принятия присяги, как я потом узнала, меня за ворота выпускать не имеют права. В результате маленького переполоха мне нашли какой-то очень поживший берет с облезлой звёздочкой, но который тем не менее меня обязали вернуть при получении оставшейся части заказа. У зеркала я минут десять пыталась хоть как-то придать берету форму, сказать, что берет очень уступал результатам нашего вчерашнего труда, это всё равно, что говорить, про льва, не что он хищник, а всего лишь, что его рацион немного отличается от заячьего.

Было очень необычно идти по улице в форме. Люди оглядывались, некоторые улыбались, кто-то хмурился, а старушка у Андреевского собора перекрестила что-то шепча. Моё возвышенно расслабленное настроение одёрнул Сосед:

— Красавица! А ты умеешь честь отдавать и правильно приветствовать на улице командиров армии и флота?! Вон кстати, навстречу политрук батальонный, если мне склероз не изменяет, топает, приготовься учиться и запоминать…

Он перехватил управление уже почти впавшего в истерику тела, резко вскинул руку к голове и перешёл на строевой шаг, насколько юбка позволила, политрук тоже подтянулся и откозырял.

— Вообще, тут есть ещё и вечные контры между армией и флотом, и вероятность, что сухопутный политрук привяжется к не поприветствовавшему его краснофлотцу гораздо выше, чем, если бы на твоём место был любой солдат, пусть даже девушка, как ты. Поэтому лучше демонстративно отбухать сапогами, чем расхлёбывать проблемы, согласна?

— Спасибо тебе, я, правда, как-то забыла и не подумала…

— Да ничего, свои люди, сочтёмся. Тебе ещё звания дурацкие морские учить и я тебе в этом не помощник. То есть звания, я знаю, но на погонах, а не нашитые галунами на рукаве…